Грейс кивнула и вдруг стала внимательно рассматривать потертую тесьму на рукаве своего платья.
— Да, завтра. Я договорилась, что он будет похоронен вместе со своими солдатами на поле битвы.
Леди Кейт кивнула:
— Мы присоединимся к вам, если можно.
Леди Би вдруг заволновалась и дернула за юбку леди Кейт.
— Вечерня?
Леди Кейт улыбнулась ей.
— Да, дорогая. Грейс, моя славная Би говорит, что она хотела бы спеть для вашего отца.
Судя по всему, Грейс была не в силах развеять хрупкую надежду в глазах старой женщины.
— Почту за честь.
Леди Кейт кивнула.
— А пока мы не поговорим с доктором?
— Статус-кво, — сказала леди Би, сияя от облегчения.
— Я не могу оставить все как есть, — запротестовала Оливия. — Джек думает, что мы все еще женаты.
— Только до завтра, — уверила ее Грейс.
Она представления не имела, о чем просила. У Оливии было чувство, словно земля уплывает у нее из-под ног.
— Я постараюсь, — наконец сказала она. — Но не думаю, что мы можем ждать долго. Может быть, кто-нибудь узнал Джека. Мы не знаем, какая опасность ему угрожает. В какой опасности мы сами.
Грейс кивнула:
— Понимаю.
— Я хочу еще раз просить вас ничего не говорить Джервейсу, — сказала Оливия. — Особенно Джервейсу.
— Разумеется, не скажем, — согласилась леди Кейт. — Он не способен сохранить в тайне подобную историю. — Она повернулась к Грейс. — В конечном счете решать Грейс. Пусть Джек и очень импульсивный, я не колеблясь доверила бы Джеку Уиндему свою жизнь. Но я не буду рисковать другими из-за своих убеждений.
— А что ваши люди? — спросила Оливия.
Леди Кейт махнула рукой, показывая, что это ее не заботит.
— О, я скажу им. Но никто не станет преследовать слуг за проступки их хозяев. — Ее улыбка стала шире. — Особенно мои. Итак, Грейс?
Оливия ждала, какой приговор вынесет Грейс. Но та молчала. Оливия взглянула на нее и встретилась с мягкими серыми глазами, полными слез.
— Оливия, вам когда-нибудь раньше приходилось видеть поле после сражения до этих последних нескольких дней? — спросила Грейс.
Оливия нахмурилась, не понимая, зачем Грейс знать это.
— Простите? О нет. Ничего хуже обычной хорошей драки в таверне.
В серых глазах Оливия увидела неуверенность.
— И все же вы отправились туда со мной?
Оливия пожала плечами, ей стало неловко.
— Это не меняет того, что всем вам может грозить опасность. Я увезу Джека прежде, чем что-нибудь случится.
Леди Би вскочила. Леди Кейт удержала ее на месте. Грейс покачала головой и взяла Оливию за руку.
— Для вас естественно было оставаться там, где вы в безопасности, — сказала она. — Что вы и могли сделать, когда я попросила вас помочь мне найти моего отца. Однако вы отправились со мной на поле сражения. Я никогда не смогу отплатить вам за этот мужественный поступок.
Оливия старалась не заплакать.
— Но Джек, может быть, предал все, что защищал ваш отец.
— Ну, — сказала Грейс, сжимая руку Оливии, — когда память вернется к нему, мы его спросим.
Пора было переодеваться к обеду. Но сначала Грейс Фэрчайлд предстояло другое. Вместо того чтобы вслед за герцогиней подняться наверх, она спустилась в винный погреб, где лежал ее отец.
Каменный погреб был холодным и темным, отец ее лежал в гробу, сколоченном Харпером, у его головы и в ногах горели свечи. Рядом съежилась на стуле маленькая беременная служанка Лиззи.
— Спасибо, Лиззи, — сказала ей Грейс. — Если вы хотите пойти поесть, я побуду здесь.
Лиззи вскочила, в мерцающем свете стали видны ее веснушки.
— О, мэм, не беспокойтесь. Кто, как не я, сидел с моими бабкой и дедом, когда пришло их время? Здесь чувствуешь покой и все такое. Ваш отец, похоже, был большим человеком.
Грейс смотрела туда, где лежал ее отец, — в той же пропахшей дымом, залитой кровью одежде, в которой сражался. Она подумывала о том, чтобы переодеть отца для похорон в его лучший мундир, но он никогда бы этого не одобрил. Он всегда больше гордился своим потрепанным в боях мундиром, чем парадным со сверкающими пуговицами. Сейчас он лежал такой спокойный. Как человек, честно сделавший свою работу.
— Он был большим человеком, Лиззи, — сказала она и улыбнулась.
Она подождала, пока Лиззи поднимется по ступенькам, и только потом села.
— Мне нужно сказать вам, сэр, — сказала она, беря его за холодную руку. — Я собираюсь сделать нечто такое, что вызвало бы у вас сильнейшее недовольство. Но я надеюсь, вы поймете почему.
И она наклонилась, чтобы поцеловать его на прощание.
Оливии следовало бы ожидать этого. К тому времени, когда она смогла наконец положить голову на подушку, ее трясло от изнеможения. Даже после успокоительного поссета, приготовленного миссис Харпер, она чувствовала себя совершенно разбитой, в голове словно раскачивался корабль, тонущий в бурном море. Картины всего, что она видела и делала за последние несколько дней, сопровождали ее погружение в сон. Наконец она уютно устроилась на боку, положила руки под щечку — и снова ощутила его запах.
Джек. Словно не было этих пяти лет, словно она только-только узнала чудо любви. Ее кожа горела. Сердце замирало, груди стали твердыми. Она инстинктивно сжалась, охраняя запах, наслаждаясь им, словно смаковала теплый коньяк, словно, вдыхая его, могла успокоить свои натянутые нервы.
Не успокоила. Напротив. С каждой секундой ее тело становилось все горячее, каждое нервное окончание вспыхивало как фейерверк. Воспоминания становились реальными, она Снова была в Уиндем-Эбби.
Дом Джека. Их с Джеком дом, пусть он станет таким через неделю или около того. Темнеет, она стоит в сумрачной библиотеке и смотрит туда, где на задней террасе собралась семья Джека. Девушки играют в волан, их радостные восклицания заглушают окна с декоративными средниками, остальные члены семьи лениво обмахиваются, сидя на садовых стульях или на одеялах, расстеленных на лужайке.
Она был там с ними несколько минут назад, пыталась приноровиться к семье, которая не хотела иметь с ней ничего общего. И вот она стоит здесь и думает о том, какой будет ее жизнь через неделю. Гадая, появится ли у нее чувство, что она принадлежит к этой семье. Переполненная любовью к Джеку, она молит о том, чтобы любовь помогла ей преодолеть все трудности, которые, как она знала, ждут их обоих.
Она ощутила его еще до того, как он возник рядом. Ее Джек, особая смесь тепла, и ночи, и тайных желаний. Она улыбалась, глядя в окно и не оборачиваясь. Ее тело словно взорвалось радостью жизни.
