Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
class="p1">Прадед Шарлотты великий драматург Пьер Корнель за полтора столетия до гибели Марата вложил своему Горацию в уста такие строки:
Нельзя готовому для подвига герою,
Вступив на славный путь, назад глядеть с тоскою.
Постигла нас теперь горчайшая из бед,
Все это вижу я, но страха в сердце нет.
Кого бы ни сразить за град родной и землю,
Я с радостью слепой такую честь приемлю…
Его правнучка была уверена, что то, что она совершила, было сделано «за град родной и землю»…
Нам ли ее судить?
14. Свергнуть императора
(военный суд над группой заговорщиков во главе с генералом Мале, Франция, 1812)
29-й бюллетень Великой армии от 3 декабря 1812 года был составлен искусно. Он забрасывал читателя цифрами, именами и варварскими названиями русских городов и рек, приводил примеры мужественного поведения предводительствуемых императором войск, но не мог скрыть главного: армии, какой еще не знала история, больше нет. Зато «здоровье Его Величества превосходно». Последняя фраза, многим современникам показавшаяся в контексте происходящего издевательской, была на самом деле совершенно необходима – ведь по Парижу еще недавно гуляли противоположные слухи…
В первые годы Революции многие французские генералы и офицеры были ярыми республиканцами. Да и сам будущий Первый консул (с 1799-го) и император (с 1804-го) во времена Тулона, Арколе и Битвы при пирамидах регулярно с воодушевлением поминал Республику.
«…Вы выигрывали сражения без пушек, переходили реки без мостов, совершали трудные переходы без обуви, отдыхали без вина и часто без хлеба. Только фаланги республиканцев, солдаты Свободы способны на такие подвиги!»
Генерал Бонапарт, приказ по Итальянской армии от 26 апреля 1896 года
Но время шло, и у большинства из них от этих взглядов мало что осталось. Они стали генералами и маршалами империи, пэрами, королями и герцогами, какие уж теперь «эгалите-фратерните»… Самые стойкие либо согнулись под тяжестью имперского величия, как Даву, либо оказались в эмиграции, как Моро, либо погибли, как Ланн. Но был еще генерал Мале…
Мушкетер-республиканец
Выходец их аристократической семьи, кадровый офицер, начинавший службу в легендарной 1-й роте полка Королевских мушкетеров, он присягнул Республике и храбро сражался за нее. Его имя отмечено в приказах по Рейнской армии, затем по Итальянской. В 1799-м по рапорту французского командующего в Швейцарии Андре Массена Мале был произведен в бригадные генералы. Ему уже 45. Не только по революционным, даже по старорежимным понятиям не бог весть какая карьера. Про таких, как он, говорят: «Пороху не выдумает, но понюхал его предостаточно».
Трудно сказать, что ему не нравилось – идея консулата или сам Бонапарт, но он не скрывал своих антиконсульских взглядов. На обоих референдумах – по пожизненному консульству Наполеона в 1802-м и по его императорству в 1804-м – он проголосовал против. Это не слишком популярная точка зрения: по официальным данным, в первом случае таких несогласных набралось 0,24 %, во втором – 0,03 %. Не приходится удивляться, что генерала-оппозиционера «задвигают», хотя и пытаются «умаслить» командорским крестом ордена Почетного легиона.
Направленный служить в Италию, он входит в «контры» с вице-королем Эженом Богарне, пасынком Наполеона. За республиканские взгляды (он открыто призывал подчиненных на втором плебисците голосовать против империи), а также – для веса! – на основании подозрений в коррупции (явление, и вправду широко распространенное во французской администрации того времени) его отправляют в отставку «с мундиром и пенсией».
Заговор под сенью Гиппократа
Мале пытается компенсировать оборвавшуюся военную карьеру политической, но дважды проваливается на местных выборах. Тогда он примыкает к группе сенаторов, которая планирует свергнуть режим, воспользовавшись отсутствием императора во Франции (Наполеон в это время решает «испанский вопрос»). Префект парижской полиции Дюбуа получает информацию о готовящихся «мероприятиях» от своего агента, и 55 наиболее видных заговорщиков оказываются в тюрьме. Трудно сказать, почему с ними поступают столь мягко, но факт остается фактом: после годичного пребывания за решеткой большинство разослано по дальним городам под надзор полиции. Мале же сочтен не вполне нормальным и помещен в «санаторий» доктора Дюбюиссона.
Заведение доктора историки иногда величают «тюремной больницей» – это так, но не следует представлять себе обычную «больничку» с жесткими койками и решетками на окнах. Ничего общего оно не имело и с «карательной психиатрией» ХХ века: никаких мокрых простыней и галаперидола (тогда еще, впрочем, неизобретенного). У каждого пациента – а сюда направляли с самыми разнообразными диагнозами – имелись своя комната, неплохо обставленная, и хорошее питание (за свой счет, разумеется); персонал был вежлив, а сад для прогулок – тенист и ухожен. Иными словами, курорт для тех, кого было сочтено одновременно нецелесообразным как мучить тюрьмой, так и совсем отпускать.
Мале в тюрьме
«Сенат экстренно собрался и объявляет, что Наполеон Бонапарт изменил интересам французского народа, он издевался над народной свободой, судьбой и жизнью соотечественников… Нескончаемая война, ведущаяся с вероломством, вызванная жаждой золота и новых завоеваний, дает пищу честолюбивому бреду одного-единственного человека и безграничному корыстолюбию горсти рабов, начала политической жизни истощаются день за днем в делах сумасбродного и мрачного деспота…»
Из листовки, которую планировалось расклеить в 1808 году на улицах Парижа
Здесь Мале начинает готовить переворот. Вместе с содержащимся тут же аббатом Лафоном, стойким противником бонапартистского режима (правда, из совершенно других, сугубо клерикальных соображений), он разрабатывает проекты декретов, которые после удачи задуманного выступления должен принять Сенат. Главное – низложение правительства империи и передача власти Временному правительству. В его состав планируется ввести Матьё де Монморанси, аристократа, примкнувшего в свое время в Учредительном собрании к депутатам от 3-го сословия, находящегося пока в эмиграции знаменитого генерала Моро, создателя революционной армии и «Организатора победы», великого математика Лазара Карно, маршала Ожеро, считающегося оппозиционером, известного востоковеда графа де Вольней и еще несколько человек. Себе же Мале оставляет командование войсками, расквартированными в Париже и его окрестностях.
Далеко не все те, на кого Мале рассчитывает, в курсе его замыслов. Сознательными участниками заговора были, по сути, всего несколько человек. Один из них генерал Лагори, сидящий в тюрьме по давнему делу «заговора Пишегрю и Моро»; они давно знакомы с Мале. Связь между ними поддерживает возлюбленная Лагори Софи Гюго, мать знаменитого в будущем писателя. Еще один, кто был в курсе планов, – генерал Гидаль, располагавшийся в одной из соседних с Лагори камер после того, как пытался в январе 1812-го поднять пробританский мятеж в Марселе. На этих решительных людей, которым к
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
