Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135
в Москву, но я решил задержаться еще на день. Полуостров Камчатка, который называют «Земля огня и льда», знаменит вулканами, полями лавы, гейзерами и геотермальными источниками. Это восхитительно прекрасная часть нашей страны, и я долго мечтал о том, чтобы ее увидеть. Поэтому лишний день я провел, восторгаясь видами Камчатки.
Я не знал, что Кремль устроил пышное торжество по случаю полета и щедрый прием для всех, кто внес вклад в успех операции. Утром 14 апреля Гагарина с семьей пригласили подняться с Хрущёвым и другими руководителями партии на трибуну мавзолея Ленина на Красной площади. В воздухе пролетело звено вертолетов, а по площади парадным строем прошли многочисленные воинские части.
Тогда еще никто из нас и не догадывался, что первый полет в космос привлечет столько внимания, и не только в Советском Союзе, но и по всему миру. Это стало неожиданностью, как выяснилось, даже для Хрущёва. В ночь перед стартом Королёв позвонил ему, чтобы сообщить, что все готово к предстоящему запуску, а Хрущёв ответил на звонок чуть ли не с раздражением.
– Выполняйте пуск, – сказал он. – Вы профессионал и знаете, что делаете. Не спрашивайте меня.
Ну а меня пленяли красоты Камчатки. Я задержался и смог вернуться в Москву только во второй половине дня 14 апреля. Летел я обычным гражданским рейсом, а затем поехал на автобусе в центр столицы. Выйдя из автобуса, я не поверил глазам. Все улицы заполонили ликующие, которые радовались и запускали фейерверки. Я спросил двух парней, что здесь происходит, а они взглянули на меня в недоумении.
– Ты с ума сошел? – прокричал мне один, пробиваясь сквозь шум толпы. – Ты не знаешь?! Юрий Гагарин полетел в космос!
Капитан Дэвид Скотт
MIT, БОСТОН
Я дошел примерно до половины курса обучения в MIT, когда Юрий Гагарин записал на свой счет первый в мире пилотируемый космический полет. Многие из тех, кто учился на курсах астронавтики, восприняли это событие как важную веху на пути освоения космоса. Кафедра астронавтики прямо-таки гудела как пчелиный улей, когда в апреле 1961 года Советы запустили человека в космос. По всей стране выходили газеты с этим известием на передовицах. Теперь уже и я чувствовал, что Соединенные Штаты как удар электрическим током восприняли то, что Советы вновь вырвались вперед.
С военной точки зрения это была очередная демонстрация того, что у Советского Союза имелись технические возможности, которых не было у нас. Но я не сразу воспринял это в таком разрезе. Ведь я покинул возможный театр военных действий в Европе и мысленно погрузился в мир университетской науки, так что уже не размышлял как участник холодной войны. Временный отход от армейской среды позволил мне взглянуть на все объективнее. Блистательное путешествие Гагарина в космос восхищало. Но с точки зрения астронавтики, моей специальности, я понимал: хотя орбитальный полет Гагарина и указывал на то, что космонавтика перешла в разряд практически реализуемых дисциплин, до эпохи межпланетной навигации, которую я изучал, путь еще лежал неблизкий.
У космических кораблей тогда имелись крайне ограниченные возможности. В самых первых космических полетах практически не было никакого «пилотажа», под которым я имею в виду контролируемое пилотом перемещение аппарата. И даже когда Эл Шепард через месяц взлетел в космос, что стало первым американским суборбитальным[39] полетом, я особо не обращал внимания на парады и торжества по этому поводу. Для меня следить за самыми первыми шагами человека в космосе было не интереснее, чем реализовать мою мечту – попасть в школу летчиков-испытателей.
Но полет Гагарина и восторженная реакция публики на полет Шепарда, хотя Эл и провел в невесомости всего пять минут, растормошили администрацию президента Кеннеди. Америка не собиралась и дальше терпеть то, как русские утирают ей нос. Кеннеди твердо решил заставить Штаты победить в соревновании. Его речь перед американским Конгрессом 25 мая 1961 года вошла в учебники истории.
– Полагаю, наша страна должна принять на себя обязательство в достижении следующей цели – до конца этого десятилетия доставить человека на Луну и безопасно вернуть его на Землю[40].
Одной этой фразой президент отправил Соединенные Штаты совершать поистине геркулесов подвиг. Очень многие, включая, как я позже узнал, и «главную шишку» в NASA, понятия тогда не имели, как добиться поставленной президентом цели. Сначала даже не было ясно, поддержит ли Конгресс вообще идею Кеннеди и согласится ли профинансировать такую неимоверную программу. Ведь над нацией нависали политические проблемы и понасущнее: фиаско в заливе Свиней[41], растущая вверх Берлинская стена и вскоре разгоревшийся Кубинский ракетный кризис. Время было напряженным, и мы вновь приближались к большому открытому конфликту. Если бы началась ядерная война, конец пришел бы всем.
Взорванная 30 октября 1961 года в северной Сибири[42] водородная «Царь-бомба» еще больше усугубила спектр возможных сценариев кошмарного конца. Мощность бомбы была практически невообразимая – 58 мегатонн в тротиловом эквиваленте, что в 3500 раз мощнее атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму в августе 1945 года. И взрыв оказался втрое сильнее, чем у любого испытанного ядерного устройства в США.
Когда 20 февраля 1962 года Джон Гленн стал первым обогнувшим Землю по орбите американцем, я не думал ни о чем, кроме предстоящего выпускного экзамена. Я не мог дождаться, когда пройду этот этап и снова смогу летать. Меня уже приглашали на авиабазу Эдвардс в Калифорнии на собеседование и проверку моих летных навыков перед приемом в их школу. Там я показал себя довольно хорошо. Меня это радовало. Выпускные экзамены в MIT мне тоже удалось сдать на отлично. Я был уверен, что передо мной открыта прямая дорога в Эдвардс.
Незадолго до окончания моего пребывания в MIT я получил официальный приказ от командования ВВС с указанием места моей дальнейшей службы после получения высшего образования. Вскрыв конверт, я не поверил глазам. Я перепроверил, мне ли предназначено письмо: на конверте стояло мое имя и мой строевой номер. Но я чувствовал полную растерянность.
Приказ содержал инструкцию следовать в июле для прохождения дальнейшей службы преподавателем аэронавтики и астронавтики в только что открывшуюся академию ВВС в Колорадо-Спрингс. Преподаватель! В Колорадо-Спрингс. «Да вы шутите», – крутилась у меня единственная мысль.
Мне прочили дорогу в мир, к которому я вовсе не стремился. Я работал так усердно. Я делал все по инструкции. Я окончил Вест-Пойнт одним из лучших на курсе. Меня поставил на крыло Чонси Логан. Меня послали в Европу, и я в рядах фронтовой авиации патрулировал зону опознавания противовоздушной обороны на границе стран
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 135
