бы твой язык за такие слова!
5
Уже смеркалось, когда Тирей вернулся в родной дом и, обняв жену, сообщил ей страшную весть о смерти бедной Филомелы. Но Прокна даже не изменилась в лице, только на пару минут замолчала и, отбросив со лба толстую каштановую прядь, предложила фракийскому царю сесть за стол.
– Ты ведь, наверное, голоден, – как-то странно сощурившись, пропела жена. Она провела пальцами по смуглой коже Тирея и оставила на лбу влажный поцелуй.
– Мне очень жаль, Прокна. Я знаю, как сильно ты любишь свою сестру, – фракийский царь послушно сел за длинный стол, который обыкновенно был уставлен самыми разнообразными яствами. Тирей обожал устраивать грандиозные пиры, где друзья выпивали вместе с врагами, высоко поднимая переполненные кубки во славу Диониса.
– О да, безумно люблю! – хищно сверкая глазами, проворковала Прокна. – На самом деле я уже получила послание, – сказав это всё тем же пугающе-загадочным тоном, она удалилась из пиршественной залы, в которой сегодня было непривычно тихо, словно в один миг вымер весь человеческий род. Тирей облокотился на кресло и задумался. На лбу обозначились морщины, между бровями пролегла тревожная складка.
Какое-такое послание могла получить его жена? Что, если она каким-то образом узнала правду? Тирей защекотал подбородок с такой силой, точно хотел вырвать из густой бороды все волосы. Нет, этого не может быть! Филомела никому ничего не сможет рассказать, даже если ей и удастся выбраться из той заброшенной хижины. Фракийский царь с напряжённым вниманием принялся разглядывать картину, повешенную прямо посередине залы. Он с таким интересом рассматривал обращённые друг к другу лица Персефоны и Гадеса, словно видел их впервые. Бог подземного царства протягивал возлюбленной блюдо с гранатовыми зёрнышками.
– Ужин готов, – объявила Прокна, внося в залу огромный кусок сочного мяса и бутылку красного вина.
– Дорогая, почему ты сама меня обслуживаешь? Разве у нас мало рабов? – удивился Тирей, переводя растерянный взгляд на странное лакомство.
– Просто… – Прокна выдержала паузу и взмахнула тёмными кудряшками, – я по тебе так скучала!
Тирей поднёс ко рту первый кусок, принялся медленно жевать, с трудом проглотил и поперхнулся. Не то чтобы ему не понравилось кушанье, просто царь мог поклясться, что никогда прежде не пробовал ничего подобного. Он отпил из кубка немного вина и тотчас же выплюнул, разразившись ожесточённым кашлем. Почему оно пахнет человеческой кровью? Тирей вытер испачканные губы и повернулся к жене, которая всё это время с необъяснимой жадностью наблюдала за каждым его движением.
– Мне кажется, или здесь слишком тихо? И где мой сын Итис? Я очень хочу поскорее его увидеть!
Прокна поцеловала мужа в макушку и положила руку на его живот.
– Твой сын теперь всегда будет с тобой… Он здесь, внутри тебя, разве ты ещё не понял? – не переставая улыбаться, Прокна погладила мужа по животу.
В эту минуту с шумом распахнулись двери, и фракийский царь, простонав что-то неразборчивое, повернулся. На пороге стояла ликующая Филомела, прижимая к груди окровавленную голову его сына.
6
Взгляды всех опьянённых зрителей были прикованы к безумной женщине с бледным лицом и растрёпанными, выкрашенными в чёрный цвет волосами. Её обвиняли в чудовищном преступлении, и, в общем-то, исход этого дела был предрешён и очевиден. Никто не мог без содрогания думать о том, что находится в одном зале с такой опасной убийцей. Между тем подсудимая сохраняла почти ледяное спокойствие, словно всё происходящее никоим образом к ней не относилось. Даже адвокат отодвинулся от подзащитной на безопасное расстояние, боясь случайно к ней прикоснуться.
– Огнева Лилия Сергеевна, бывшая учительница русского языка и литературы, обвиняется в преднамеренном убийстве собственного ребёнка, – прокурор – рыжеволосая женщина в синем костюме – обожгла подсудимую взглядом, полным отвращения. – Боже мой! Вы ведь и сами педагог! Как вы могли так поступить?
Судья, ударив молоточком, сделал сердобольной женщине справедливое замечание:
– Прокурор Потапова, попрошу контролировать свои эмоции. Мы с вами находимся в здании суда.
Но и он едва ли мог оставаться спокойным; всё это время его нижняя губа заметно подрагивала, голос звучал слишком приглушённо, и иногда судья даже срывался на хрип.
– А я прошу принять во внимание, что моя подзащитная потеряла близких – родного брата и отца. После такой трагедии она совсем лишилась рассудка, – неуверенно заговорил адвокат, вытирая покрывшееся красными пятнами лицо белоснежным носовым платком.
– Да прекратите вы ломать комедию, адвокат Архипов! – подсудимая неожиданно встала, вцепившись в край стола с такой силой, что у неё побелели пальцы. Никто не давал ей права высказываться, но в то же время никто не посмел её остановить. – Вы говорите, что я педагог? Спрашиваете, как я могла так поступить? – Лилия с вызовом посмотрела на рыжеволосую даму и усмехнулась. – Когда-то я была прекрасным учителем… Я всё делала для чужих детей! Я угождала завучам и директору! Но никто из них не помог мне спасти мою семью. Ни у кого из них, видите ли, не оказалось денег! – она запрокинула голову и громко расхохоталась. Бледная, с угольно-чёрными волосами, Лилия напоминала демона, сбежавшего из самого ада, потому что даже там для неё не нашлось подходящего места. – Зато администрация сделала мне выговор за то, что я посмела не явиться на выпускной! А знаете, что мне сказал директор, когда мои родные скончались в той ужасной больнице с тошнотворным запахом?! – она обвела взглядом застывших слушателей. – Мол, все мы смертны и все рано или поздно умрём! Ну ничего, я их всех прокляла! И своих учеников, и их родителей… и всю эту чёртову школу! Я не устану их проклинать, даже когда умру! Да если бы вы меня не поймали, я бы подожгла… подожгла школу, которая убила моего отца и брата!
– Подсудимая! Да что вы себе позволяете? – почти закричал судья, вскакивая с места. Как так вышло, что эта демоническая женщина обрела над всеми ними такую беспредельную власть?
– Плевать, они всё-таки чужие, – махнула рукой Лилия, не обращая внимания на возмущённый возглас судьи. – А вот он… он… Он должен был их спасти! И то, что я сделала… Это возмездие! И если бы всё повторилось, я поступила бы точно так же. Но даже так ему всё равно никогда не искупить свой грех!
– Выведите её из зала, в самом деле!
– Кто-нибудь!.. Заставьте эту умалишённую замолчать!
Филипп возвращался домой после ночной смены и неудачной операции. Человек скончался прямо на операционном столе, и это он, успешный хирург с многолетним стажем, допустил ошибку ценою в жизнь. Не то чтобы его так сильно волновала чья-то смерть, за
