виду, что он слишком…
— Спокойствие… — резкий звук прервал его на полуслове. Что, черт возьми, это могло быть? Он оглянулся на своих людей в поисках ответа.
Они тоже слышали этот звук.
К-219
Ни старпом, ни механик так и не разобрались, что происходит в четвертом, а командир был полностью поглощен маневром.
05.30 Глубина 46 метров. Лодка все еще разворачивается влево по курсу. Осушена шахта № 6. Остановлены насосы.
Когда шахта оказалась полностью затопленной, ракету Р-27 сдавило мощным давлением забортной воды, которое на глубине 85 метров сильно превосходило прочность ее корпуса. Быстрое осушение шахты двумя мощными насосами привело к резкому распрямлению сжатого корпуса ракеты, и бак с окислителем попросту треснул… Ядовитая жидкость мгновенно заполнила шахту, одновременно превращаясь в сверхтоксичный, смертельный для людей газ…
05.31 На пульте контроля ракет КСПО выпал аварийный сигнал по шахте № 6 — «Газоанализ токсичный» — и почти сразу — «Газоанализ предельный».
— Командир! Ее прорвало! «ГА предельный» по шестой! — кричал Чепиженко.
Но Петрачков и сам понял это, когда увидел, как из шланга вместо воды повалил бурый дым. Внезапный ужас от происходящего остановила мысль — немедленно убрать лишних людей! Сейчас в отсеке было не менее пятидесяти человек!
…После смены с вахты мы собрались в столовой четвертого отсека на просмотр фильма и политинформацию. Я сидел недалеко от двери прямо напротив люка на нижнюю палубу. Когда оттуда внезапно выскочил Петрачков и дурным голосом закричал что-то вроде «Бегом все отсюда!» — я долго не раздумывал и бросился в свой отсек, как и все остальные…
Старший лейтенант Сергей Скрябин, командир шестого отсека
— Центральный!!!
05.32 АВАРИЙНАЯ ТРЕВОГА!!! «ГА предельный» по шестой!
Динь-динь-динь-динь!!! — колокола громкого боя тут же разнесли тревогу по всей лодке.
Когда я услышал сигнал аварийной тревоги, то сразу понял — она не учебная! Меня словно выбросило из койки, и, полуголый, я бросился из второго отсека в третий. В штурманской рубке метался лейтенант Гуськов, и я заорал: «Готовь защитные аппараты!» Наверное, опыт и чутье подводника подсказали мне — случилось что-то страшное…
Капитан третьего ранга Евгений Азнабаев, штурман
— Четвертый! Петрачков! Что происходит? Доложите обстановку!
Четвертый молчал.
— Немедленно включить орошение по шестой!!!
— Оно не включается! — хриплый крик Петрачкова разорвал динамик «Каштана» — Не включается!!!
В течение пяти минут личный состав корабля выполнял первичные мероприятия по борьбе за живучесть. Все отсеки были загерметизированы. Созданы рубежи обороны. В четвертом отсеке осталось девять человек. Насос орошения запустить не удалось. Команду на отдраивание кремальеры крышки шестой шахты не дал никто…
Капитан третьего ранга Олег Лысенко, командир дивизиона живучести
— Четвертый! Всем немедленно включиться в средства защиты!
— Центральный! Выпал сигналы «ГА предельный» по третьей, пятой, восьмой и десятой шахтам! Я не понимаю, что происходит!
Британов судорожно сжимал спинку кресла механика, пытаясь разобраться в обстановке. Мысли об американской лодке давно улетучились. Откуда столько аварийных сигналов? Почему не включилось орошение? Что делать?!?
На мгновение показалось, что и сама лодка, и все люди на ней замерли.
Корабельные часы показывали точное московское время:
05.38 Мощный взрыв потряс лодку… Палуба ушла из-под ног, свет погас, но тут же вспыхнул вновь, людей бросало друг на друга, каждому казалось, что взорвался его отсек.
— Это конец, — почти беззвучно прошептал штурман. Так подумали все. Но по крайне мере четыре человека, от которых в это мгновение зависела жизнь экипажа и самой лодки, сделали свое дело:
— ВСПЛЫВАТЬ!!!
— ПРОДУТЬ СРЕДНЮЮ!!!
Две команды, два спасительных приказа командира Британова и механика Красильникова прозвучали одновременно.
Но палуба все еще уходила из-под ног, а лодка продолжала стремительно проваливаться вниз — глубина 70 метров!
Одно дело отдать приказ, другое — его выполнить.
Боцман дернул рукоятки рулей на себя и беззвучно шевелил губами, словно просил их двигаться быстрее. Рули дернулись и уверенно пошли на всплытие! Но слишком мал ход лодки! Рули просто не вытянут ее!
Глубина 90 метров! Лодка погружается!
Видимо, я среагировал на первое слово команды — «продуть!» — и сразу врубил воздух на продувание средней группы ЦГБ. Шум рванувшегося в цистерны воздуха был лучшей музыкой в моей жизни. Слава Богу! Она сработала! Если бы я мог, то, наверное, перекрестился бы, но руки вцепились в ключи на пульте…
Старший мичман Иван Лютиков, старшина команды трюмных
Глубина 100 метров! Лодка погружается!
Когда раздался взрыв, я подумал, что оторвалась корма. Поднявшись с палубы, я машинально отрапортовал машинным телеграфом: «Самый полный вперед!» — и начал поднимать мощность реактора, но смотрел я только на глубиномер — его стрелка стремительно бежала вниз…
Капитан третьего ранга Геннадий Капитульский, командир дивизиона движения
Американская подводная лодка «Аугуста»
— Докладывает акустик! Русские заполнили ракетную шахту водой! Красный-2 на стартовой глубине! По всем признакам они готовятся к пуску!
— Ракетная шахта или торпедный аппарат? — выкрикнул в ответ Вон Сускил. Разница имела огромное значение. Если ракета, то он пошлет торпеду во вражескую подводную лодку немедленно. Каждая ракета, которую он остановит, уничтожив русскую подлодку, означала спасение целого американского города. Ракета означала начало войны. Торпедный же аппарат предполагал только возможность войны. По условиям доктрины врагу предоставлялось право первого удара. И если это старт ракет…
— Боевая готовность торпедным аппаратам три и четыре! Цель прежняя! — приказал Вон Сускил. Они держали красных на прицеле уже достаточно долго. Достаточно для того, чтобы уничтожить их точным ударом.
— Воду в третий! Воду в четвертый!
— Давление уравнялось. Третий и четвертый готовы!
— Торпедные аппараты… товсь!
— Товсь выполнено!
Акустик закончил наведение торпед на К-219, когда страшный взрыв заблокировал его датчики. Во избежание повреждений система автоматически отключила гидрофоны.
Когда затихло эхо взрыва, он услышал зловещий шум воды, врывающейся в корпус русской лодки.
— Нет, сэр! Стойте! — глядя на дисплей сумасшедшими глазами, закричал акустик. — Это не ракетная атака! Это не старт ракет! Повторяю — это не предстартовая подготовка и не старт!
— Что же это такое, черт побери? Что???
— Это взрыв, сэр! Они взорвались! И они погружаются, сэр… Они тонут, сэр!
К-219
Секунды превращались в метры глубины.
Глубина 110 метров! Лодка погружается!
Воздух высокого давления рвался из баллонов в цистерны, с трудом вытесняя тянущий на океанское дно водяной балласт.
Воздух всегда был спасением для человека, и пусть сейчас он наполнял не его легкие, а цистерны субмарины, по сути это было одно и то же. Только он мог спасти лодку и ее экипаж.
Прочный корпус раненой лодки
