Удачно разделавшись с одной тайной, я взялась чистить и изучать основной механизм часов, но тут успеха добиться не удалось. Просто потому, что механизм оказался ни что не похожим! Показывать время было лишь одной его возможностью… но он создавался мастером Жакемаром и с какой-то другой, неизвестной целью. Передача подключалась к механизмам в толще стен замка. Я попробовала призвать свое второе зрение, чтобы проследить их протяженность, узнать их предназначение, но ничего не вышло.
Может, использовать тот аппарат, который бросил в замке Зандер? Ухофон? Отчего-то эта мысль не вызвала восторга. Да и разбираться с его устройством времени не было.
Я чихнула, почесала лоб и поудобнее устроилась на узкой витой лесенке. Спина затекла; последний час мне приходилось изгибаться под немыслимыми углами, чтобы дотянуться до нужных узлов. Трубочистам и то легче приходится.
Пожалуй, хватит на сегодня. Осталось последнее: остановить часы, как просил полковник. Он не выносит их размеренный, мрачный стук.
Мне удалось обнаружить простой рычаг, повернув который можно было разом остановить ход шестеренок. Я обхватила лакированную рукоятку: стоит потянуть, и гул, и тиканье, и вибрации вокруг меня прекратятся. Наступит тишина. Механический монстр заснет смертным сном. Удастся ли потом оживить его, учитывая, как сложно и непонятно его устройство?
Пожала плечами и потянула за рычаг, но тут же отдернула руку. Меня внезапно прошиб ледяной пот, а сердце заколотилось часто-часто, как у убийцы за секунду до преступления. Вновь положила дрожащую руку на рычаг и вновь отдернула.
Я не могла остановить ход часов! Шестое чувство вопило, что, сделав это, я совершу нечто непоправимое и ужасное.
Да что за глупости! Уж не россказни ли госпожи Шварц на меня так подействовали? Я помотала головой, собираясь сделать третью попытку, но снаружи глухо позвал голос полковника:
— Майя, вы там?
Радуясь отсрочке, я спустилась по лесенке и вынырнула на белый свет. Полковник стоял, сцепив за спиной руки и задрав голову, и разглядывал циферблат.
Когда я появилась, он наморщил лоб и оглядел меня с глубоким изумлением.
— Не ожидал увидеть вас в столь эксцентричном наряде, — он цокнул языком, его стальные глаза стали острыми и внимательными. — Забавный у вас вид.
Я внутренне поежилась, испытывая некоторую неловкость. Наверное, «забавный» значит «ужасный» — мой лоб блестит от пота, одежда перепачкана пылью и маслом, из-под косынки торчат пряди волос…
— Ваша матушка уверяет, что в похожей одежде ходил тот пропавший мальчишка, Гансель. Она рассказала, как вы однажды побили его в детстве за проделки.
Показалось, или полковник слегка изменился в лице?
— Вот как? Не помню. Чем вы сейчас занимались? Решали проблему с этим дьявольским боем?
— Решала и решила. Ваша милость, звонить часы больше не будут, обещаю. Но остановить их ход я не могу, — призналась я, сняла косынку и вытерла лицо.
— Значит, придется мне реже бывать в этом зале, — сказал полковник сухо.
Неприятно разочаровывать его, но иначе поступить было невозможно. С этими часами определенно связана некая тайна. Мой дар пытался дать мне подсказку, но понять я ее не могла. Может, ответ придет, если выполню поручение Кланца и разыщу те недостающие чертежи…
— Как идут ваши дела? — спросил полковник. Он продолжал рассматривать меня в упор, пристальным немигающим взглядом, но при этом как будто меня не видел.
— Хорошо идут, — ответила я скромно.
Пусть не думает, что я выпрашиваю похвалу. Хотя я ее заслужила. Две недели я хлопотала, не давая себе отдыха. Распоряжалась, вела переговоры, проглядывала счета, ругалась, проверяла выполненное и сама не боялась замарать руки… Результат был неплох. Жилая часть уже не вызывала желания бежать из баронского дома, сверкая пятками. И каждую минуту, где бы я не находилась — в холле, в коридоре, в библиотеке — я ждала, что появится хозяин замка, и скажет что-то приятное и отметит мои усилия.
Но этого не произошло ни разу. Наместник был чрезвычайно занят делами округа, вдобавок ему пришлось сесть в кресло судьи. Кого-то он судил, кого-то наказывал, выводил мошенников на чистую воду…
В Ольденбург я не наведывалась, со мной наместник дела не обсуждал, но новости доходили через слуг.
Местному зажиточному фермеру пришлось расстаться с наделом, который он втихую присвоил лет двадцать назад. Племянник бургомистра выплатил огромный штраф за уклонение от призыва на сборы запаса. Банда черных лесорубов угодила в кутузку, к ним скоро должен был присоединиться окружной писарь, который за взятку пускал в архив кого попало…
Теперь мне было сложно занять чью-то сторону в противостоянии наместника и моих земляков. Я знала, что ими двигало, и могла назвать обстоятельства, смягчающие их вину в моих глазах. Но Железный Полковник отмахнулся бы от моих доводов.
Время от времени колола неприятная мысль: помогает ли наместнику ростовщик Лео? Принял ли Август его предложение? Лео ни разу не являлся в замок, и я говорила себе, что Август, конечно же, слушать доносчика не станет. Расспрашивать его не хотелось; я опасалась новой размолвки. Да и случай поговорить не подворачивался…
Август возвращался поздно, очень усталый и сумрачный. Перемолвиться с ним удавалось редко, и все чаще мне казалось, что он избегает меня намеренно.
«Что же такое? — думала я с досадой. — Стараюсь, из кожи вон лезу, а он не встречается со мной лишний раз, уклоняется от разговоров… Всучил связку ключей — как откупился. Можно подумать, ему неприятно меня видеть!»
От этой мысли разгоралась обида. Я вела с Августом бесконечные мысленные споры, которые заканчивались ничем. Потому что было непонятно, о чем спорить, и вообще — не придумала ли я тот интерес и то влечение, которые, как казалось, испытывал ко мне наместник.
— Вам нужна помощь? — я вздрогнула, когда его голос вторгся в мои мысли.
— Нет, — ответила я гордо, хотя помощь бы тоже не помешала. — Обещаю, ваша милость, что все будет хорошо и вы останетесь довольны.
— Благодарю вас, — он кивнул, не глядя на меня, сделал шаг, встал у корпуса часов вплотную, а затем положил ладонь на лакированное дерево и прикрыл глаза, словно сосредоточенно прислушиваясь к вибрациям скрытого механизма или проверяя его ход. Я удивленно подняла брови. Что он делает?
Столь же внезапно он убрал ладонь, повернулся и пошел прочь, более не сказав ни слова.
Когда до приема осталась неделя, барон вернулся в замок с княжеской парой, а через полчаса служанка принесла от хозяина просьбу явиться в гостиную.
Встречаться с Кларой фон Шваленберг и ее супругом Рутардом не хотелось, но отказаться было нельзя.
Во время путешествия в столицу в одной карете княгиня относилась ко мне с вежливым холодком. Стоило мне войти в гостиную и поздороваться, как стало ясно, что ничего не изменилось.
