и делать разные глупости. Дорога от центра была неблизкой, и впереди их ждали чудесные минуты приятного пути.
Воздух на улице всё тяжелел и тяжелел, пахло пылью и чем-то горелым, совсем скоро должны были хлынуть затяжные дожди. Но пока небо дальше угроз не заходило, и ребята шли по высушенной земле, шурша камнями и делясь впечатлениями.
Нася после фильма была в приподнятом настроении и воодушевлённо рассказывала Тёме про котов:
– Знаешь, они мне иногда снятся, да и в демке частенько я с ними встречаюсь. Они очень милые, добрые, тёплые и пушистые, особенно маленькие котята. Они умеют мурчать. Ну, я тебе уже рассказывала, помнишь?
– Да, конечно, они делают так: уррррррр, – Тёма вспомнил, как Нася пыталась изобразить кота.
– Ахахах, да, точно! – рассмеялась она в ответ и добавила, – Я уже забыла, что рассказывала тебе, думала, мне приснилось. Знаешь, я бы очень хотела, чтобы, когда вернулась прежняя жизнь, коты тоже вернулись.
Сердце у Тёмы ёкнуло.
В голове пронеслись слова Андрея Николаевича. Он вспомнил про поход, и невероятная тяжесть легла на его сердце.
Нужно, чтобы никто ничего не заподозрил. Нужно сделать вид, что ничего не произошло. Особенно себя нужно контролировать рядом с эмпатами.
– Конечно, они вернутся, милая. Если ты веришь, обязательно вернутся, – сказал Тёма, обнял Насю за талию и поцеловал её в висок, нацепив свою самую радостную улыбку.
Нася стала дальше рассказывать про котов, и Тёма старался очень внимательно её слушать, чтобы ни в коем случае мысль не вильнула в сторону.
Думай о котах.
С того дня, как учитель пришёл домой к Артёму, всё изменилось. Теперь нужно было следить за каждым своим шагом и каждой интонацией, причём так, чтобы никто не понял, что ты за этим следишь. Из-за этого ему уже было совершенно лень учиться и тяжело работать. Мысли разбегались, как тараканы, путались и абсолютно не хотели приходить в порядок. Это было похоже на детскую шутку про слона. Когда человеку говорят: «Следующие две минуты ни за что не думай о большом розовом слоне!», как тут не возвращаться к этому слону ежесекундно?
Каждый день он упорно тренировал волю, заставлял себя работать и концентрироваться. А чтобы никто не заподозрил неладное, Артём использовал прекрасно подходящую отговорку – фразу, которую его мама обронила на днях: «Это всё любовь». Фраза идеально оправдывала его рассеянность, задумчивость и отсутствующий вид.
Отчасти, конечно, Тёма не врал. Своей рассеянностью он на пятьдесят процентов был обязан Насе. С ней он порой совсем забывал о своей великой миссии, мог говорить глупости, постоянно улыбаться и витать где-то высоко в облаках. Частенько мысли о ней посещали его на работе, отвлекая от задач и разливая тепло по всему телу. Он ждал встречи с ней и вечерами подолгу стоял с ней у подъезда, не в силах отпустить. Чего стоит только то, что он начал каждый день бриться и стирать футболку! В общем, пока рассеянный вид Артёма особо никого не удивлял.
На занятиях по Лабиринтам Артём, будучи иммунным, продолжал сидеть отдельно от всех в конце класса. Только теперь Андрей Николаевич вместо обычных книг по инженерии клал ему на парту книги, между страниц которых были аккуратно вклеены листы, напечатанные на пишущей машинке самим учителем. Там пересказывались мифы древних славян, учение Рериха о Шамбале, сказания о Китеж-граде и Беловодье. Так Артём получал информацию о будущем походе.
Сердце его радостно билось, когда он читал о мудрых тибетских старцах, величественных горах и древнерусских князьях. Он представлял, что скоро сам попадёт в священную пещеру и будет разговаривать с великими посвященными. Перед сном он часто планировал эту встречу и придумывал диалоги, каждый раз добавляя что-то новое и придумывая разные вопросы и варианты ответов.
Свободными вечерами Артём вычитывал из своих любимых киберпанковских романов, к каким опасностям он должен быть готов и как с этими опасностями бороться. Загвоздка заключалась в том, что почти из всех неприятностей предлагалось выходить с помощью оружия. Артём же, естественно, никогда в жизни не держал в руках ни автомат, ни пистолет, ни гранату, и единственным его опытом в боевых искусствах значились шуточные драки с Доцентом на пластиковых палках в начальной школе. Этот вопрос самозащиты и боёв не давал Тёме покоя, но обращаться к Андрею Николаевичу он боялся. Это может вызвать подозрения. Поэтому Артём придумывал различные сценарии победы над врагом при помощи хитрости и смекалки. А когда уставал и мозг начинал потихоньку засыпать, Тёма переключался на мысли о своей любимой девушке и эротические фантазии. Так засыпать было намного приятнее.
Сегодня дорога до Насиного дома была несказанно тяжела, потому что Тёма постоянно пытался оградить себя от подобных мыслей о походе. Поэтому, оставшись наконец наедине с собой, он облегчённо вздохнул, и на него накатило осознание, что он очень устал. Кто бы мог подумать, что это будет так тяжело.
***
Тёма сидел перед чертежом на своём рабочем месте. Голова горела, и в ней зависали медленные мысли, повторяясь десятками раз по кругу. Какая-нибудь одинокая фраза, вроде «не отходить от данного плана», застревала в мозгу и повторялась-повторялась-повторялась.… Сначала казалось, что фраза не такая простая, как кажется на первый взгляд. Что значит «не отходить»? Кем данного? В ней открывались какие-то новые смыслы и оттенки значений. Но чем дольше фраза вертелась в голове, тем, в конце концов, меньше смысла и логики в ней оставалось.
Голова была мутной, за ушами ломило, глаза болели, и Тёму не покидало ощущение того, что он весь опух. В горле саднило и от этого становилось неуютно и нервно.
«Видимо, у меня всё-таки температура», – резюмировал он.
Так продолжалось уже третий день, но Тёма упорно ходил на работу и в школу, тренируя стойкость и выдержку и не желая признавать, что просто не вынес нервного напряжения. При подготовке к походу должно учитываться всё, надо быть готовым к тому, что в пути может подкараулить болезнь или ещё какая мерзкая неприятность. И нужно суметь её преодолеть.
Особенно хорохорился он при Насе, давая ей понять, что ему всё нипочём (тем более какая-то там простуда), что он стойкий нордический воин и способен держать любой удар. Вот и сегодня он был решительно настроен встретиться и хотя бы двадцать минут провести вместе.
В температурном тумане время бежало быстро. Вот, рабочее время уже подходит к концу, и Тёма выходит на улицу, где, несмотря на тёмные тучи, свет больно режет глаза. Ноги не чувствуют земли, и Тёма, будто в сонном
