― в свете последних событий, ― на её губах играла странная улыбка, от которой мороз пробежал у него по коже.
― Что случилось? ― мысли метались в голове, и Женя решил узнать всё сразу: мучениями он сыт по горло. ― Ты заболела?
― Забеременела, ― карие глаза Риты светились. ― Да, Женя, я беременна.
Первым его желанием было забиться в угол и сидеть там. Как только Рита произнесла это, взгляд Жени упорно соскальзывал на её живот, хотя на Север они ездили всего полтора месяца назад. Он крепко зажмурился.
― Сколько? ― Женя глубоко вздохнул. Ему нужны были факты. С ними можно работать.
― Девять недель. По факту семь, ― Рита ответила отрывисто и чётко, но Женя чувствовал, как внутри у неё всё пылает. Казалось, что её горячее сердце билось у него в ладони. Теперь стало понятно всё: и отказ от курения, и бледность, и всё остальное. Маргарита беременна. Так просто. Слишком просто. ― Хочешь отвертеться? ― вопрос прилетел в лоб, но Женя не растерялся.
― Ну уж нет, ― веско растягивая слова, произнёс он. ― Больше никогда.
― Меня морозит, ― прошептала Рита. С неё мигом слетело напряжение. Осталась только усталость. ― Обними меня. ― Бледная кожа на контрасте с рыжими волосами казалась совсем белой. Даже полные алые губы потеряли цвет.
Он прижимал её к себе. Рука сама собой проникла под её блузку и нащупала тёплый живот.
― Не сиди на холодном, ― рассеянно произнёс Женя, расстилая пальто на полу. ― У меня есть пакет, если тебя тошнит.
― Не противно тебе будет держать мне волосы? ― Рита положила голову ему на плечо, и Женя вдруг перестал бояться. Что он, не мужик, в конце концов? ― Я не знаю, как быть матерью, Женя, ― вдруг прошептала она. ― Я никогда об этом всерьёз не думала. Я всю жизнь была одинокой бабой: ни ребёнка, ни котёнка.
― Я люблю тебя в точности такой, как ты есть, ― произнёс Женя. Пора сказать всё словами. ― Теперь поспи ― нам тут до утра сидеть. А беречь твой сон буду я.
Глава 21. Ювелир
Ночью прошёл дождь, и когда Женя и Рита вышли наконец из здания геологического института, то сразу же окунулись в калейдоскоп запахов: прибитая пыль, свежая листва, послегрозовой озон ― всё это кружило голову, окрыляя. Лёгкость, которую Женя испытывал сейчас, он не чувствовал уже давно. Как будто он стал наконец-то свободен, вышел из порочного круга, в котором пребывал до этого. Прошлое осталось в прошлом, спираль жизни пошла на новый виток.
― Я поеду домой: хочу привести себя в порядок, ― Рита стояла рядом с ним и улыбалась, вдыхая ароматы весны: Женя видел, как трепещут крылья её носа. Она выглядела растрёпанной, но бледность её лица больше не казалась Жене нездоровой. ― Точно не хочешь принять ванну? Моё предложение ещё в силе, ― она провела рукой по его плечу.
― Душ подождёт, ― Женя чувствовал, как бурлит в нём кровь. Он хотел действовать. ― У меня есть одно дело в городе, только что это за дело, я тебе не скажу.
― Секретики, ― усмехнулась Рита. ― Поедешь откапывать золотинку под стеклом?
― Тебе лишь бы металлы, ― Женя провёл ладонью по щеке Риты. ― Сорока.
― Сирин, ― поправила его Рита. ― Всегда только Сирин. ― Она поднялась на цыпочки и поцеловала его, обвив руками шею. ― Приезжай ко мне, как дела закончишь. Адрес знаешь, ― и, мазнув кончиками пальцев по рукаву его пальто, Рита скрылась за углом здания.
Сев в подъехавшее такси, Женя вытащил из кармана почти разряженный айфон и набрал номер Михалыча ― старого друга-ювелира, с которым не пересекался уже лет пять. Последний раз, когда он видел Михалыча, тот жаловался на артрит ― профессиональное заболевание ― чрезмерно набожную жену и некую даму, которая ругала его матом и заставляла лечиться. Женя помнил, что Михалыч как-то говорил, что ему нравятся женские забота и жалость, поэтому на последнюю он давил только так. Ювелир был тем ещё жуком, но из его рук выходили такие украшения, что даже Женя не мог не оценить их красоту.
― Алло, ― раздался в динамике удивительно бодрый голос Михалыча.
― Здорово, Михалыч, ― произнёс Женя. ― Ты на работе?
― Где мне ещё быть? ― философски вздохнул Михалыч. ― А что ты хотел?
― Мне нужно кольцо, ― Женя сразу перешёл к делу. ― Послезавтра. Буду у тебя через двадцать минут, ― и отключился, пока Михалыч не стал причитать и выдумывать тысячу причин, почему он не может всё сделать именно сейчас.
― Значит, ты всё же нашёл её? ― Михалыч сбрил бороду, которая ему совершенно не шла и придавала бомжацкий вид, и похудел. Сейчас он стоял в небольшой комнатке за мастерской и сдабривал кофе «Блэк Айвори» коньяком. ― Ту девушку, о которой плакался лет двадцать назад?
― Да, ― кивнул Женя, отпивая глоток. Кофе оказался чрезвычайно хорош, хотя Женя предпочитал чай. ― А ты что ― стал индивидуальным предпринимателем?
― Я уволился из этой богадельни, ― радостно сообщил Михалыч. ― И начал общаться с женой. Она оказалась приятной женщиной. Теперь мы ходим по театрам, выставкам, когда я не занят, и хорошо проводим время.
Женя в ответ лишь изогнул бровь, откусывая половинку круассана со сливочной начинкой. Михалыч изменился и, Женя не мог этого не признать, в лучшую сторону.
― Может быть, всё дело в какой-то новой женщине, которая вдохновила тебя на подвиг? Колечко, вот, смотрю, носишь, ― поддел Михалыча Женя, с интересом глядя на ювелира, пившего кофе и рассеянно крутившего на пальце обручальное кольцо, которое он сроду не носил. ― Сапожник без сапог, ювелир без кольца, ― пошутил он. ― А та дама из аптеки, что с ней? Уж не она ли теперь твоя муза?
― Рисует мне эскизы, ― Михалыч довольно сощурился, явно уходя от темы, хотя Женя заметил, как порозовели его гладко выбритые щёки. Видеть Михалыча без бороды было непривычно. ― Сейчас и тебе подберём что-нибудь. Вот только за срочность надо доплатить.
Женя кивнул и совершенно без сожаления расстался с некоторым количеством хрустящих оранжевых купюр: зря он, что ли, выигрывал столько грантов?
Вместе с Михалычем, который напился кофе и стал особенно весёлым, они прошли
