жестокие.
— Чего же я ещё не знаю? — спросила я.
— Многого. Их глупых обычаев, которые придумали они же. Всё не так просто.
Я ждала, что она расскажет, но Кристина пока лишь молчала.
— Стас и любой из них — далеко не ангелы. Ты понимаешь? Ты влюбилась в него, ничего не зная о нём. Он очень искушён в женщинах, ему это даже, пожалуй, надоело. Наверняка было такое, что ему приходилось на вылазках убивать. Остаётся только надеяться, что не в удовольствие и не просто так, как это готов делать Свен.
Некоторое время она молчала, потом продолжила. Говорить в полумраке было легко, только отсветы фонарей в саду играли на шторах.
— У них есть кредо свободы. Они имеют любовниц постоянных, как я у Вадима, но это не мешает им, приезжая в другой город, снимать целую толпу шлюх. Знаешь — это целые оргии, об этом мерзко говорить и думать. Я и не думаю, а иначе сошла бы уже с ума. Потому я не верю в любовь, подруга, её нет. Есть только секс, минутное удовольствие. Вот всё, во что я верю. Это моё кредо. С ним только и можно здесь выжить, ты понимаешь меня? Если ты в ближайшее время не решишь вопрос покровителя — тебя могут убить. Я серьёзно, не хочу тут улыбаться и врать. Здесь уж такие обычаи. Если ты одинока — ты беззащитна. Думаю, что Стас — это наилучший вариант для тебя, подруга. Здесь господствует свобода в извращённом её понимании.
— Как же ты здесь столько лет? — в шоке произнесла я.
Мне казалось, что нет выхода из этого кошмара, что я действительно многое себе придумала. Но мне не хотелось в это верить. Я так хотела жить в своей романтической мечте о современном Робине Гуде, о загадочном мужчине из моих снов — Стасе. Кристина жестоко и холодно разбивала мои мечты.
Но на самом деле она была ни при чём, сегодня за неё это сделали другие.
— Вот так. Сначала было тяжело, пока я это понимала, как ты сейчас. Тоже, молоденькая дурочка, ничего не знала, влюбилась по уши в Вадима, он играл мной, как хотел. А потом я от него услышала его жизненные принципы о свободной любви и так далее. Американский хиппи, прямо. И Стаса привлёк, тому понравилось. Вместо наркотиков он увлёкся свободным сексом. Это было, но никуда не делось. Сейчас точно не знаю, но думаю, что когда они уезжают — там отрываются на всю катушку. Здесь же давно ничего подобного не устраивали, а раньше, — она махнула рукой, её силуэт был чётким и хорошо видным, — я плакала ночи напролёт, когда на этих байкерских вечеринках они таскали всех подряд. Это было кошмаром. Я так надеялась, что любит он только меня, что спит только со мной. Стас поскромнее моего, но монахом не был, хотя так не афишировал, как мой. У меня на глазах. У него никогда, по крайней мере, не было постоянной женщины. Он переспит с кем-нибудь, и тут же забудет. Надеюсь, что с тобой будет иначе, он вроде как-то сблизился с тобой. В любом случае, тебе нужно дать ему понять, что ты хочешь его — другого выхода нет, понимаешь? Иначе… Они даже на меня плевали, скоты. Я не думаю, что они бы тебя хоть пальцем тронули, если б ты была его женщиной. Попытайся, Аглая. Это твоё спасение. Да ты и хочешь этого, так?
Я не отвечала. Я чувствовала, что ломала себя пополам, а сказка подходила к концу.
— Ладно, спи. Я пошла. Слишком многое тут наболтала, ты, наверное, и не уснёшь. Я тоже. Пока.
— Пока.
— Подумай, как Стаса привлечь. Не думаю, что он откажется от тебя, поверь мне. Ты нравишься ему — это видно.
С этими словами она вышла, а я осталась лежать и думать. Я и, правда, думала, что не усну, но уснула, и довольно быстро. Последнее, о чём я думала, это о любви. Я всё равно верила в неё.
* * *
На следующий день приехал Стас, об этом я узнала утром от Кристины.
Мне сразу сделалось жарко. Я понимала, что должна буду что-то предпринять, как-то намекнуть ему, сказать. Да. Я решила сказать. Вот так открыто, прямо… Предложить себя.
Какой кошмар! Слёзы выступали у меня из глаз, но делать что-то было надо, и быстро.
Я слишком долго думала над этим, и к вечеру разболелась голова.
Ничего не ела, и мне стало совсем плохо. Зверь в клетке — вот кто я была.
Когда начало уходить солнце за горизонт, решила выйти, сидеть тут и бояться больше не было сил.
На улице стояла жара, я быстро надела короткие джинсовые шорты, голубую майку с большим серебристым цветком поперёк груди, на ноги сабо с высокой танкеткой, стянула волосы в хвост сзади и вышла.
Посидев на своей любимой лавочке в саду, откуда всех идущих по аллее было видно, а меня — нет, прошлась по дорожкам под деревьями, обогнула дом, к бассейну подходить не стала, мне хватило и вчера. Зато за высокими стрижеными кустами я услышала звук работающего мотора мотоцикла. Низкий, звучный, рычащий, причём мне подумалось, что мотоцикл иностранный.
Я по тропинке осторожно вышла из-за кустов, озираясь. Не хотелось мне встретить ещё раз Патрика, Свена или ещё кого из их друзей.
А увидела — Стаса!
Он заглушил мотор поворотом ключа и остался сидеть на мотоцикле, спустив ноги на землю, а руки держа на руле. Длинный, тяжёлый, около двух метров зверь на колёсах, легко и послушно стоял под Стасом. Подойдя ближе, я увидела, что он чёрного цвета, от крыльев глянцево отражался свет, на баке была аэрография. За спиной Стаса возвышалось небольшое сиденье со спинкой для пассажира. По бокам заднего колеса прикреплены широкие кофры из чёрной кожи, отделанные блестящими крупными заклёпками по краям. Такую же отделку я заметила и по сиденью — линия круглых бляшек спускалась с пассажирского сиденья на водительское.
Догадаться, что это сам «Харлей Девидсон» было несложно, сам силуэт мотоцикла будто кричал о классическом американском стиле 30–40 годов.
Вокруг больше никого не было, на асфальте рядом с сапогом Стаса на толстой подошве валялись грязные тряпки и какие-то инструменты на клеёнке.
Услышав мои тихие шаги по итальянской резной плитке, он оглянулся, и его лицо как-то сразу просветлело. Я же занервничала.
— А, Аглая, привет. Гуляешь?
— Привет. Это твой? — попыталась я перекинуть разговор со своей персоны.
Он улыбнулся, погладив разрисованный
