Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
успокоение в душе. Я получал удовольствие от того, что продолжал танцевать в то время, как эти дураки так грубо проявляли себя».
Хотя, конечно, на самом деле до спокойствия в тот день ему было далеко. Заметка о том, что выступление Нуреева освистали, появилась в коммунистической газете «Юманите», издававшейся и на русском языке. Номер этой газеты был вывешен у французского посольства, и друзья Рудольфа, читая заметку, радовались: он жив и выступает, значит, все в порядке.
На следующий день его выступление опять оказалось под угрозой срыва, на этот раз из-за поклонников, забросавших сцену цветами. Конечно, все эти происшествия отнюдь не способствовали его душевному комфорту.
В том же месяце в Театр де Шанз-Элизе приехала балетмейстер Бронислава Нижинская, сестра великого танцовщика Вацлава Нижинского. Она пришла на спектакль специально, чтобы посмотреть, как Нуреев танцует Голубую птицу – одну из самых удачных ролей своего брата, исполненную им в 1909 году. После спектакля она вышла взволнованная, сказав журналистам о танце Нуреева: «Это новое воплощение моего брата».
Сам Нуреев так описывал свое исполнение: «Мне хотелось показать птицу, не просто мягко двигающую своими руками и телом, как бы парящую в воздухе в грациозном, но бессмысленном полете, но показать птицу, возбужденную сильным желанием улететь прочь, увидеть мир и вырваться на свободу из знакомого привычного окружения… Я хотел показать птицу, плененную таинственным очарованием полета»[47].
Понимая, что заполучил в свою довольно средненькую труппу выдающегося танцовщика, директор театра хотел заключить с Нуреевым контракт на два года, но умный юноша согласился лишь на полгода. Все время работы в театре маркиза де Куэваса он танцевал по шестнадцать раз в месяц, а в прошлом в Кировском – по два-три раза.
Пресса была от него в восторге: Нуреев и то, как он себя вел, все это было прекрасным информационным поводом. Не получивший хорошего воспитания, несдержанный и слишком темпераментный татарин все время выходил за рамки, нарушал приличия. Но это нравилось! Даже его грубость, а подчас и неприкрытое хамство в шестидесятые годы воспринимались положительно. Именно так вели себя многие кинематографические герои, сыгранные восходящими звездами: Джеймсом Дином, Жан-Полем Бельмондо…
Скандальные фотографии
С учетом того, сколько на него обрушилось новых впечатлений, что пришлось ему вынести и какая опасность ему грозила, – очень скоро Рудольф Нуреев оказался на грани нервного истощения.
Помогли верные парижские друзья и незаменимая Клара: они увезли Нуреева на море, на Лазурный Берег, где он сумел отдохнуть и решить, что будет делать дальше.
Ему было необходимо налаживать связи и заводить знакомства. Три имени привлекали его: Вера Волкова, Эрик Брун и Марго Фонтейн. Вот с кем он хотел танцевать, у кого учиться.
Во время этого отдыха произошел эпизод, из-за которого сам Нуреев потом расстраивался и переживал. Известный, талантливейший фотограф Ричард Аведон уговорил «перебежчика» на фотосессию. Подпоив его, он упросил Рудольфа попозировать ему обнаженным, и потом одна из этих фотографий появилась в журнале «Ньюйоркер». Смущенный Нуреев считал этот случай своей большой ошибкой, но надо признать, фото вышло очень красивым, выразительным и безусловно художественным. Фигура артиста показана в профиль, и интимные части тела не видны. Фотограф уловил момент начала прыжка или полета. Танцовщик опирается лишь на пальцы правой ноги, и кажется, что его прекрасно развитое, прокачанное тело с совершенными, античными пропорциями сейчас оторвется от земли и взовьется ввысь. Торс выгнут, словно человек борется со встречным ветром, но руки – человеческие руки, похожие на крылья, но лишенные перьев, – все же не в силах преодолеть силу притяжения. Это сочетание силы и слабости, дерзости и непреодолимых препятствий, наверное, лучше всего характеризовало ситуацию, в которой в те годы находился Нуреев.
Ныне Ричард Аведон считается классиком фотоискусства, его до сих пор называют «богом фотографии», а сделанные им снимки Нуреева – образцом мужского ню. Есть среди них и «скандальные» – те, на которых запечатлена «фронтальная нагота», но надо признать, что с эстетической точки зрения все эти снимки безупречны. Они тоже получили известность среди поклонников Нуреева, но их распродавали из-под полы, тайком. «Руди в нуди» – называли их поклонницы.
Фотографии добавили ему известности, но известности специфической, скандальной и даже несколько вульгарной. Тогда и начало формироваться своеобразное отношение к Нурееву, его клака[48]. Фанаты танцовщика вели себя так же, как поклонники какой-нибудь рок или кинозвезды, а вовсе не серьезные балетоманы. Они поджидали звезду у служебного выхода из театра, бесновались на его выступлениях, встречали его в аэропорту и провожали до гостиницы, ночевали под его окнами, заваливали его цветами, запускали в его честь фейерверки, кидали на сцену плюшевые игрушки, как кидают их поп-звездам… Некоторые, особо энергичные, даже переезжали вслед за танцовщиком из города в город, из страны в страну.
Журналисты добавляли масла в огонь, награждая Нуреева звучными прозвищами: комета, метеор, «Чингисхан сцены». Его несколько истерическая популярность получила название «рудимания». Нуреев стал кем-то вроде поп-идола от балета. Сам он быстро уловил суть дела и старался соответствовать раз созданному удачному в коммерческом отношении, но не слишком интеллигентному образу.
Вера Волкова, Мария Толчиф…
Хореограф и балетный педагог Вера Николаевна Волкова родилась в 1905 году под Томском в семье военного. Едва девочке исполнилось десять лет, ее отец погиб в Первую мировую на галицийском фронте в звании подполковника.
Вера обучалась в петербургском Смольном институте благородных девиц вплоть до его закрытия в июле 1917 года. В балетную школу уже после революции она поступила ради дополнительного рациона, полагавшегося ученикам ввиду сильных физических нагрузок. Ее преподавателями были Николай Легат, Ольга Преображенская, Мария Романова (мать Галины Улановой) и молодая Агриппина Ваганова. В ее классе Вера Волкова занималась вместе с Александром Ивановичем Пушкиным – учителем Нуреева.
Весной 1929 года Вера Волкова эмигрировала и некоторое время выступала в Индокитае, где совсем потеряла здоровье и чуть не умерла, подцепив какую-то желудочную инфекцию. Но влюбленный состоятельный англичанин, ее будущий муж, оплатил ей лечение и помог переехать в Англию. К тому времени Вера уже не думала о возобновлении собственной карьеры, а занялась преподаванием.
В 1951 году Волкова переехала в Копенгаген. В этом городе она прожила четверть века до самой смерти и стала признанным выдающимся педагогом. Знаменитые Марго Фонтейн и Эрик Брун были именно ее учениками.
Именно в Копенгаген к Волковой и отправился Нуреев, когда это позволил его контракт с театром де Куэваса. Помогла ему встреча с Марией Толчиф – прославленной американской балериной, наполовину индеанкой[49] по происхождению, экс-супругой
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
