тезка — Возьмем обоих на горячем и сразу расколем адвоката. Он паровозом у Полумесяцева не пойдет — сдаст патрона.
— А если не сдаст? Пригрозят ему в тюряге или денег семье дадут… Может вообще все на себя взять. Мол Полумесяцев не в курсе, деньги — это моя инициатива.
Муровцы начали спорить о способах выбить показания и даже чистуху, не прибегая к незаконным мерам.
— Есть один вариант — я покрутил туловищем, пробуя наклейку с жучком на груди. Вроде ничего не отваливается, все сделано на совесть — Так уж и быть, помогу вам. Должны будете.
— Мы и так тебе должны — хохотнул Арапов — Андропова не испугался, с женой пошел на конфликт… Вы знаете, что он рассказал Брежневу в Завидово?
Майор повернулся к муровцам. Те с интересом уставились на начальника.
— Дескать, его беременная жена так испугалась Полумесяцева, что сбежала из дома! И говорит так, Генеральному, неужели у нас в Союзе есть люди, которые выше закона? Для чего у нас народная милиция, прокуратура, если она не защищает простых граждан? Ну и дальше рассказал про эту Палицыну. Девчонку, что выкинулась. Да так, в подробностях. Даже Суслов проникся. Брежнев покраснел как рак и говорит…
— Да все не так было! — возмутился я — Я очень аккуратно, без лишних деталей
— А про мозги на асфальте⁇ Свидетели говорят, что Палицына вообще была жива после падения. Зачем пиздеть Деду⁇
Ого, а Брежнева то уже дедом называют. Пока еще в шутку. А потом? Когда, он совсем развалиной станет?
— Ну приукрасил чуток. Для хорошего же дела. Ты же сам видел, что Суслов по началу моргнул Брежневу — отмазали бы этого Полусмесяцева, отправили бы послом в Буркина-Фасо. И колол бы ты, Володя, только адвоката. И то не факт, что расколол бы.
— На тебя посмотрим, умник — огрызнулся Арапов — Откуда ты вообще оперское дело можешь знать? Ты же спецназ, вырви глаз!
Ответить я не успел, в подсобку ворвался один из муровцев:
— Паркуются!
— Ладно, зря я этот разговор начал. Тебе сейчас надо быть спокойным, как танк. Давай, больше вопросов, деньги сразу не бери, расписку не пиши, поломайся. Говори громче, ни пуха! — майор хлопнул меня по плечу, я сплюнул.
— Товарищи, мне велели в зеркальный зал никого не сажать! — вслед за опером в подсобку прибежал взволованный директор Праги — Но это совершенно невозможно. К нам такие люди приезжают отобедать!
— Какие такие? — удивился Арапов
— Сейчас к нам едет сама Брежнева!
— Галина Леонидовна? Дочка самого⁇
— Да! Предупредили, что с каким-то кавалером.
— Блядь! — выругался я — Брежнева нам все испортит. Активная дамочка.
— Можно ее посадить в общий зал?
От этого вопроса Арапова директор побледнел, замахал руками:
— Да вы что⁈ Меня за такое…
— Сядем в углу, постараюсь затянуть разговор — решился я — Если пересадим Полумесяцева в общий зал — может заподозрить
Так и сделали. Мне выделили столик на четверых в самом углу пустого зала, я сел спиной к дверям. Открыл кожаное меню. Мама дорогая, чего тут только нет! Разумеется, всякое разное чешское. Шпикачки с горчицей, жареная свинина, кнедликами из сыра… Пиво аж пяти сортов. А цены… Филе из телятины с шампиньонами стоило 3.50, свиная котлета по-словацки — 6 рублей, черная икра с маслом и гренками — 5.40. Ага, к пиву есть натуральные чешские Сливовица, Грушовица и какой-то Фернес. Кажется, последний мы пили в Праге во время нашего прошлого вояжа.
— Товарищ Орлов?
К столику подошли Лев Аронович и высокий представительный мужчина с седыми баками, в тяжелых, роговых очках. Костюмчик явно не Красной зари — зарубежный. Полумесяцев прямо излучал собой властность, силу. Интересно, сколько ему? Даже не поинтересовался. Полтинник точно есть.
Я встал, мы пожали руки. Знакомый чемоданчик был у Ароныча.
— Давайте по быстрому, у меня сегодня еще много дел — Полумесяцев сел первым, достал из внутреннего кармана пиджака листок — Расписка на займ. Сорок тысяч на две недели. Без процентов.
Говорил он тихо, почти шепотом. Плохо.
— Две недели⁈
— Да, две недели! Либо все быстро решится, а если нет…
Ясно, в ход пошли угрозы.
— Без процентов не поверят — усмехнулся я — А возвращать как?
— Сразу, как отпустят Петра — я при вас сожгу расписку.
— А если не сожжете?
Меня беспокоило то, что адвокат даже не пытается присесть за стол. Все происходило очень быстро.
— Лев Аронович свидетель — отмахнулся Полумесяцев
— Степану Николаевичу нет смысла вас обманывать — поддакнул Лебензон — Он хочет все максимально быстро решить с сыном.
— А вы ничего заказать не хотите? — я увидел маячащего в дверях официанта
Мужчины помотали головой. Надо их дальше раскачивать. Я взял перьевую ручку Полумесяцева — настоящий Паркер — и конечно, тут же посадил кляксу. Оторвал замаранный кусок листка, начал писать на новом. Попутно расспрашивая под запись.
— Деньги в каких купюрах?
— Червонцы
— Отдаете в чемодане прямо?
— Потом вернете — адвокат покачал головой, удивляясь моей жадности. Взмах рукой, официант исчезает. Мы опять одни.
— Давайте, будем считать
Я отдал расписку в руки Полумесяцева, открыл чемоданчик. Начал пересчитывать купюры в пачках. Ленин неодобрительно на меня смотрел с десяток.
— Тут не хватает — я протянул Степану Николаевичу одну из пачек — 99
Чиновник тяжело вздохнул, кивнул Лебензону, чтобы тот сел, начал сам считать.
— Все верно, сто штук
— Ой, извините, ошибся.
На самом деле, я разумеется, не ошибся. Надо чтобы Степан Николаевич оставил свои отпечатки пальцев на купюрах. Потом не отмажется.
Когда я уже заканчивал подсчет и распросы, в зале появились новые действующие лица. Пухленькая женщина в красном сарафане, босоножках в компании армейским капитаном. Красавчик такой — славянский тип лица, голубоглазый. Судя по эмблеме с крылышкам — летчик. И летун выглядел обалдевшим. Оно и ясно — зеркала, мрамор, официанты в белых перчатках. Ясно. Дочка Генерального выгуливает кавалера.
— Несите все самое лучше! — распорядилась Брежнева — Черную икру, шампанское, никакого пива, слышишь, Андрей⁈
Это она уже так строит своего ухажера?
— Чешский ресторан же — оправдывался летун, рассматривая меню — Хотя бы попробовать!
— Потом попробуешь. Без меня. Не хочу, чтобы от тебя пахло пивом!
— Да без тебя меня сюда вообще не пустят!
— Пустят, я распоряжусь. У меня тут директор знакомый — свадьбу мне тут устраивал с Кио
Голубоглазый явно напрягся.
— Это какой Кио? Фокусник?
— Сам ты фокусник! Иллюзионист!
Мы с Полумесяцевым и Лебензоном сидели как на иголках. Вроде как все закончилось, а вроде уйти и неудобно так сразу. Надо поставить финальную точку.
Брежнева оглядела зал, свысока, словно холопам, кивнула нам. Мы синхронно кивнули в ответ.
— Итак, я подвожу итоги. У меня две недели, чтобы Петра выпустили. За это я оставляю себе сорок тысяч. Вы уничтожаете расписку.
— Все так и есть — Полумесяцев, глядя на Брежневу, забыл про тихий голос — Под гарантии Льва Ароновича.
Ну вот и все. Это то точно записалось.
Глава Гостелерадио уже собрался встать, когда я постучал пальцем по груди. Дал сигнал Арапову.
И тот как ждал — сразу зашел в зал. Ну о чем я? Конечно, он ждал — сам небось сидел на иголках. Самый главный арест в жизни — детям и внукам будет рассказывать. А может и мемуары напишет. Если разрешат.
— Товарищи, спокойно! Это МУР, майор Арапов — Владимир показал ксиву в зал — Проводится специальная операция.
Я увидел, как побледнел Полумесяцев, дернулся встать, но его тут же прихватили двое оперов справа и слава. Еще двойка придавила Ароныча к стулу.
— Товарищи понятые, прошу подойти ближе. Степан Николаевич, это ваш чемоданчик?
— Нет
— Эксперта сюда. Будем снимать отпечатки.
И понеслась. Пришел эксперт следственной группы, потом в зал зашли работники прокуратуры. Больше всех возбудилась Брежнева. Лезла везде, ахала, потом ее все-таки смог увести летеха. Так и не попробовал кавалер чешского пиваса, ну да ничего, теперь в Праге его точно запомнили. Как и меня. Ибо кололи мы адвоката жестко, на повышенных тонах. В той самой подсобке, где готовились к захвату. Проиграли пленочку — записалось все на ура, даже тихий голос Полумесяцева был вполне себе слышен, давили как могли. Хорошего следователя не было — два плохих. Я и Арапов.
Сначала Лебензон держался хорошо. Только вытирал пот со лба платком, ныл про свой адвокатский статус. Ученый гад. Пришлось разыграть с Аронычем театральную мизансцену. Ту самую, которую я обещал операм.
Арапов ушел к Полумесяцеву в соседнюю подсобке, я уселся на стул,
