она.
– Это уже ваша работа – выяснить «кто» и «почему». «Как» и «когда» я вам написал. Будут еще вопросы, как говорится, не стесняйтесь.
– Уж будьте уверены. Господи, я еще никогда так убийству не радовалась.
– Леднёв похвалит.
– Леднёв? Меня? – рассмеялась она, заметно приободрившись после новости о причине смерти старушки. – Ни за что. Не бывать этому.
– И все же, Надежда Васильевна, ваше присутствие на аутопсии и Ромашова вынужден воспринять как личное оскорбление. Меня вы такой чести до сих пор не удостоили.
– Приду, если будет какой-нибудь интересный случай.
– Полно. Вот. Из последнего. – Полистал направительную документацию. – Несколько пьяных господ решили, что один из их компании недостойный подлец… в результате тот оказался с рубленной раной на голове.
– У-у, – будто разочарованно отозвалась Алеева, – бытовуха. Скучно. Издеваетесь? Или флиртуете?
– А вам бы чего больше хотелось? – спросил он безмятежным тоном, но его взгляд привел ее в замешательство.
Ответа Коваль, само собой, не дождался.
– Вы же видите, Надежда Васильевна, работа у меня мрачная. Вынужден себя хоть как-то развлекать.
– Вот пусть тебя лаборантки из гистологии и развлекают, – с тихой улыбкой произнесла Алеева.
– Мы уже на «ты»?
– Когда речь идет о флирте – да.
Может, Коваль и хотел что-то сказать, но не успел. В дверь постучались, и в кабинет несмело шагнула Женька. Она поздоровалась и, крепко сжимая в руках большой черный пакет, уселась в то кресло, в котором сидела вчера.
Надежда Васильевна сразу достала ключи.
– Ключи от съемной квартиры вашего брата. Подумала, вы захотите разобраться с вещами.
– Я ни разу там не была, даже не знаю, где она находится.
Алеева порылась в своих бумагах, сверилась с записями, черканула на клочке адрес квартиры, телефон хозяйки, деловито попрощалась и ушла. Женька сунула в сумку ключи, справку о смерти и какие-то еще бумажки, которые она не имела сил прочитать, и осталась сидеть на месте – растерянная и молчаливая.
– Даже не знаю, что теперь делать.
– Позвоню санитарам. – Коваль понял, что в черном пакете вещи для покойного брата.
– Я не о том… просто не знаю, – еще тише призналась Погодина.
В кабинете Коваля она чувствовала себя спокойнее. Сашка весь такой аккуратный и собранный, основательный, можно сказать. Как только она выходила отсюда, на нее сразу накатывала неуверенность и какой-то подспудный страх. С другой стороны, что еще можно испытывать, приходя в это скорбное место.
– Я тебе очень сочувствую, – сказал Александр.
Женька заставила себя подняться.
– Ладно, надо покончить со всем этим.
– Пойдем, – поднялся и Коваль, будто почувствовав, что сейчас ей жизненно необходима его поддержка.
– Спасибо, что помогаешь.
– Не благодари, – мягко улыбнулся он.
Бывают в жизни моменты, которые легче делятся с малознакомыми людьми. Сашкина помощь была кстати. Как ни тягостно это осознавать, но Андрюша уже не относился к проходным малознакомым мужчинам. Женьку смущали собственные к нему чувства. Если сексуальное желание можно хоть как-то объяснить длительным воздержанием, то все остальное, что ощущалось в его присутствии, откровенно пугало. Она начала к нему привыкать, к его манере общения и специфическому юморку. Временами ей даже не хватало Погодина, а это дурной знак. Душевные метания ей точно ни к чему. Точно не сейчас. Столько всего случилось плохого за последние годы, что к легким романчикам Женька потеряла интерес. Легкие романчики тяжело заканчиваются. Ей еще ни разу не встречался мужчина, который мог закончить отношения мирно и цивилизованно. Или мог ей дать возможность закончить все мирно. В финале обязательно всплывало какое-нибудь дерьмо. Погодин был похож на всех тех, в кого она влюблялась до этого, на всех тех, кто ее бросил. Или предал. Женька попросила на время оставить ее в покое. Андрюша, то ли вняв просьбе, то ли наплевав на ее проблемы, утром даже не позвонил. Вот и хорошо. На фоне переживаний о брате выносить его присутствие было тяжело.
Уладив в морге свои нерадостные дела, Женя скрепя сердце двинулась на квартиру покойного брата. Ехала туда без особого желания, но, кроме нее, заняться этим некому. Дружкам Богдана точно плевать на его вещи, как и на него самого. Все ценное, если оно было, наверное, уже растащили. Однако Женьке не хотелось, чтобы хозяйка квартиры без разбора выбросила все на помойку. Вдруг у него остались какие-нибудь фотографии. Или что-то другое личное.
* * *
Тащиться пришлось на другой конец города. Два часа по пробкам – и она на месте.
Безоблачное небо затянула какая-то мгла. Казалось, вот-вот хлынет дождь, но Женька, все сидела в машине, осматривая фасад, будто присматриваясь к дому, как к незнакомому человеку. Ей не хотелось заходить внутрь, она было подумала уехать, но все же, отринув последние сомнения, вошла в подъезд. Пока поднималась по лестнице, представляла, как окажется в затихшей квартире, будет шататься по ней, перебирать вещи брата. Все знают о наркотиках и наркоманах, но всё иначе, когда дело касается семьи. Сердце переполнилось чувством горечи и утраты. Не только одиночества она боялась. Боялась Женька едкого чувства вины. Что не все сделала, чтобы брата образумить. Не все сказала, не оказала нужной поддержки. Сдалась.
Медленно она достала ключи, вставила их в замочную скважину и внутренне собрала все силы, будто готовилась к прыжку с парашютом. Войдя, с минуту безвольно стояла, прислушиваясь к нежилой тишине. Тишина эта, мертвая, сразу отстранила ее от окружающего мира. По привычке Женька хотела разуться, но вовремя спохватилась. Пол не отличался чистотой, да и пахло в помещении отвратительно. Миновав узкую прихожую, Погодина сначала заглянула в единственную комнату, а потом прошла в кухню. В раковине грязная посуда, на плите сковорода с остатками прокисшей пищи, мусорное ведро полнёхонько и смердит так, что не высказать.
Вытащив из сумки резиновые перчатки, Женька натянула их на руки и принялась за уборку. Ей предстояло провести здесь некоторое время, не дышать же этим зловонием. Наводить полный порядок не собиралась – хотела лишь избавиться от мусора. Все, что источало омерзительный запах, без сожаления было выброшено на помойку. И грязная посуда из раковины, и сковорода… Только после этого Женя распахнула окна, вздохнула свободнее и еще раз огляделась. Безликая квартира… Выгоревшие обои на пустых стенах. Скудная мебель. Смятые джинсы, брошенные на спинку стула. Все вещи Богдана умещались в единственном шкафу. Их было не много, но тут же
