в себя. Но я не предложила ее полечить, может быть, подумала, что эта образованная женщина не поверит в рейки. Я не посидела с ней подольше, потому что я не очень люблю долгие беседы. А в таких случаях человека надо разговорить, из него должны выйти все тяжелые мысли. Потому что тяжелые мысли съедают человека.
Вернулась Тоня, они немного поговорили, и тетя Валя немного успокоилась. Наступил отбой. Спать по режиму мы ложились в 10 вечера. В полночь мы проснулись от громкого хрипа. Включили свет. Тетя Валя хрипела, как зверь. Ее пытались разбудить, она не просыпалась. Стали кричать, стучать в дверь. Пришла дежурная, вызвала скорую помощь. Через 40 минут приехала бригада не очень трезвых, как нам показалось, врачей. Они сделали ей укол и, не разбудив, и уехали.
Тетя Валя, не просыпаясь, пыталась встать и идти. Четыре женщины еле ее удерживали. Снова вызвали скорую. На этот раз приехали быстро. Сказали, что было уже два приступа, надо везти в больницу. Носилок нет. Четыре крепкие женщины уложили тетю Валю на одеяло и понесли на первый этаж. Больше мы ее не видели.
Человечность
В критических ситуациях проявляются лучшие и худшие человеческие качества.
Это удивительно, но в тюрьме очень часто проявляется корректность в поведении. Хотя большинство заключенных имеют неполное среднее образование, а часть и вовсе необразована.
Наркоманы оказываются в тюрьме с кровоточащими страшными ранами, но никто не высказывает никакого недовольства и брезгливости: наоборот, пытаются выпросить для них у врача лишний физраствор и бинты для перевязки.
При заключенных со СПИДом стараются не касаться темы этой болезни.
Скромная и тихая девушка-таджичка в критический момент бросилась делать тете Вале искусственное дыхание. И именно эта девушка очень горько плакала по ней.
Если у кого-то случается приступ, вся камера хором кричит в окно:
— Врача!
Конечно, бывает и радостное хоровое:
— У нас рожают!
У нашей Алины с Украины тоже начались схватки. Мы тоже радостно кричали:
— У нас рожают!
Алину увезли в роддом. Ее привезли на следующий день, ребенка через три дня, и они перешли на второй этаж в камеру для женщин с детьми.
По рассказам Алины, которую мы потом встречали на пути к прогулочной площадке с коляской, их камера хорошо оборудована: мамы спят на нормальных кроватях, возле каждой — кроватка для ребенка, есть душ, кухня, стиральная машина. Мам кормят лучше, чем других заключенных, детям приносят детское питание.
У больных СПИДом тоже специальная диета — дополнительно им каждый день выдают масло, яйцо, мясо. Но они вздыхают: «Лучше бы не было диеты». Все, кто со СПИДом, очень хотят вернуть время назад, не совершать ошибок, не заболеть…
Женщины со статьей «мошенничество» образованнее, начитаннее. Но нередко среди них встречаются, как их называли потом на зоне, «продумашки» — те, кто помогают с выгодой для себя. Наркоманы и алкоголики более простые и откровенные. Конечно, это относится не ко всем.
Через месяц я отдалилась от Леры. Сначала я скооперировалась с компанией женщин с высшим образованием, но и с ними вскоре рассталась по смешной, на первый взгляд, причине. Эта компания получала много передач и практически постоянно ела. Поскольку большинству в камере передач не приносили, то мне было неудобно постоянно есть. Так что я по-дружески с ними рассталась.
Я поселилась над тетей Аленой — красивой пожилой цыганкой. Она меня уважала за образованность и за то, что я много читаю, а я ее — за уверенность в себе и независимость.
Тетя Алена
Тетя Алена прибыла в нашу камеру через месяц после меня. Когда она первый раз зашла в камеру, вся закутанная в теплые шали, сильно согнутая в спине и неулыбчивая, впечатление от нее было не очень хорошее. Но оказалось, что после холодного карантина она пришла к нам сильно простуженная и потому такая невзрачная.
Через месяц тетю Алену было не узнать — она надевала свои длинные юбки, красиво собирала в пучок длинные волнистые с сединой волосы и ходила с абсолютно прямой спиной. Постепенно она завоевала уважение в камере своей рассудительностью и спокойным характером, но оказалось, этот имидж тоже неокончательный.
Обычно она старалась не участвовать в спорах и ссорах, которые в большой камере — частое явление. Ругаются заключенные по любому поводу, поскольку нервы у всех напряжены.
В тюрьме, попавшие туда в первый раз, содержатся отдельно от тех, кто второй, третий и т. д. Как-то раз в нашей камере, где все были вроде бы в первый раз, разгорелся спор, есть ли в современной России «воры в законе», авторитеты криминального мира, и где они живут, и сидят ли они в тюрьмах и лагерях. Тетя Алена сначала молчала, но вдруг, не выдержав, вскочила со своей кровати, вся раскраснелась и выдала речь, от которой в камере установилась абсолютная тишина.
— Зачем вы рассуждаете о вещах, в которых не разбираетесь! Нет сейчас криминальных авторитетов! Вот мой брат был настоящий «вор в законе»! Двадцать лет в «крытке» сидел.
— Что такое «крытка»? — осторожно поинтересовался чей-то голос.
— В «крытке» заключенные находятся под землей и ходить могут только согнувшись пополам, — ответила тетя Алена.
Дальше последовал рассказ о том, «какие были раньше времена…». Тридцать лет назад была задержана и отправлена отбывать наказание дочь тети Алены. И тетя Алена поехала в лагерь на новых «Жигулях», зашла к начальнику лагеря и договорилась, чтобы на ближайшем суде ее дочь освободили условно-досрочно. Жигули остались возле лагеря.
Теперь же тетя Алена была задержана вместе со своей снохой за то, что они попросились к одной женщине попить воды на кухне, посидели там пять минут, попили воду и ушли. А хозяйка после заявила, что из квартиры пропали золотые украшения — колечки и цепочки…
После рассказа тетя Алена вернулась к своему обычному спокойному сидению на кровати.
Спорить никому больше не хотелось, и все разбрелись по своим местам.
Правду говорила тетя Алена или нет, никто проверить не мог. В тюрьмах и в лагерях вообще трудно понять, где правда, где ложь.
Черемуха
Над тетей Аленой мне открывался чудный вид из окна. Лежа было видно крышу административного здания, стоящего напротив.
Тогда я поняла, как Андерсон писал сказки. Не надо ничего придумывать, надо просто наблюдать.
Как-то пасмурным днем лежу и смотрю в окно с решеткой. В камере тихо, потому что в такую погоду большинство засыпает. На улице тоже тишина. Выходной, и служащих мало. К противоположной мокрой крыше подлетает ворона, встает на кромке и начинает важно медленно вышагивать наверх. Меня начинает
