хорошо дополняли друг друга. Хамди хорошо понимал общую картину, поддерживал отношения с ключевыми врачами и, как доктор медицины, отвечал за медицинское обеспечение испытания. Невероятная трудовая этика Изуми и его подход, ориентированный на детали, ускоряли работу. Хамди и Изуми любили работать друг с другом и находили моменты для совместного смеха, чтобы снять напряжение. Им потребовалось пятьдесят семь дней, чтобы запустить исследование в апреле 2010 года, что гораздо быстрее, чем средний период запуска клинического исследования , составляющий пять-шесть месяцев. Вскоре набор пациентов шел с бешеной скоростью.
В Университете штата Огайо Джон Берд придумал элегантный способ объяснять пациентам, как может подействовать на них лекарство. Когда они сидели в смотровой комнате, он подходил к выключателю света и выключал его. Его палец, по его словам, был похож на лекарство, ингибирующее тирозинкиназу. Когда свет горел, рак распространялся. Когда он выключал свет, рак останавливался. Затем Берд заклеивал выключатель на пленку. По его словам, лента была похожа на необратимый ингибитор; именно так работает этот новый экспериментальный препарат. Затем Берд рассказал пациентам, что химиотерапия также может выключить свет, но вместо пальца или ленты можно использовать кувалду. Многие из этих пациентов уже испытали на себе действие кувалды. Они с удовольствием попробовали ленту.
В своем кабинете Хамди держал сирену. Каждый раз, когда в исследование включался новый пациент, Хамди выходил из своего кабинета и запускал сирену, обеспечивая офису в Саннивейле громкий толчок.
Дагган постоянно требовал обновлений. Он ходил по офису, иногда сжимая в руках словарь. Обладая менталитетом инвестора, Дагган нанимал консультантов, чтобы те перепроверяли, а иногда и ставили под сомнение то, что делали Хэмди и его сотрудники. Готовясь к встречам с Дагганом на сайте , Хэмди запоминал последние изменения в базе данных по каждому пациенту, находящемуся на испытании, и был готов ответить на любые вопросы Даггана или консультантов.
Это была обстановка высокого давления. Время от времени Дагган заходила в кабинет Изуми и просила предоставить ей последнюю информацию о пациенте, заглядывая через плечо в экран компьютера. Изуми не возражала. Она была впечатлена тем, как старательно Дагган вникала в суть происходящего. Но время от времени эксцентричная натура Даггана давала о себе знать. Однажды он попытался рассказать ей о том, как клетки движутся со скоростью света. Изуми отмахнулась от него. Судебный процесс начался, и ей нужно было работать.
УЭЙН РОТБАУМ сохранял энтузиазм в отношении ингибитора BTK компании Pharmacyclics. Другие представители Уолл-стрит тоже начали принюхиваться к этой возможности. Акции Pharmacyclics продолжали расти. В июне 2010 года компания выпустила акции для инвесторов по цене 6,51 долл. за штуку, что позволило привлечь 50,8 млн. долл. для покрытия операционных расходов. Ротбаум стал покупателем, и к концу августа 2010 года ему принадлежало 5% акций , став вторым по величине акционером Pharmacyclics после Даггана. Джо Эдельман также приобрел больше акций, и его хедж-фонд Perceptive Advisors владел пакетом, который был примерно таким же большим, как у Ротбаума. Разница заключалась в том, что Эдельман покупал многие из этих акций на деньги других людей, а Ротбаум - только на свои собственные. Ротбаум был убежден в связи между ингибированием киназы в рецепторном пути В-клеток и лечением ХЛЛ. Он также вложил значительные средства в компанию Calistoga и ее препарат иделалисиб: возглавил раунд финансирования объемом 40 млн. долларов, объявленный в июне 2010 года, в результате которого он получил около 10% акций частной компании.
Примерно в это же время компания Pharmacyclics представила в Чикаго на ежегодном собрании Американского общества клинической онкологии обновленные данные первой фазы исследования препарата PCI-32765. Теперь они показали, что у восьми из первых тринадцати пациентов с ХЛЛ, участвовавших в исследовании, наступила частичная ремиссия. После представления данных компания Pharmacyclics устроила ужин для врачей и инвесторов. Джон Берд обязательно пришел на прием и впервые встретился там с Ротбаумом.
Когда все расселись за круглыми столами, чтобы поужинать, Ахмед Хамди начал выступать с докладом о клинической программе PCI-32765. По ходу выступления некоторые инвесторы интересовались у Хамди, почему компания Pharmacyclics не увеличила суточную дозу препарата, испытываемую на пациентах, до достижения максимально переносимой дозы - максимальной дозы препарата, не вызывающей неприятных побочных эффектов. Они задавались вопросом, почему компания Pharmacyclics не пытается найти идеальное терапевтическое окно, которое обеспечит наибольшую эффективность при минимальной токсичности. Может быть, Pharmacyclics оставляет часть эффективности препарата на потом? Препарат мог бы быть еще лучше, если бы его вводили в большем количестве. Хамди утверждал, что в этом нет необходимости, поскольку низкие дозы достигли 90-процентного целевого ингибирования сигнала BTK и нет необходимости повышать уровень безопасности для пациентов. Ротбаум внимательно слушал. В частном порядке он уже высказывал Даггану ту же мысль. Ротбаум вступил в дискуссию и заявил, что с научной точки зрения компании имеет смысл найти максимально переносимую дозу.
Обстановка за ужином становилась все более напряженной. Дагган встал и спокойно подошел к столу Ротбаума. Он схватил Ротбаума за руку, сжал бицепс и сильно выкрутил ее. Затем Дагган наклонился к нему вплотную. "Мы рассматриваем это", - прошептал Дагган на ухо Ротбауму. "А теперь просто заткнись".
Глава 8.
Fired
В октябре 2010 года отчаявшийся и измученный Роберт Азопарди совершил короткую поездку с Лонг-Айленда в Верхний Ист-Сайд Манхэттена. В возрасте шестидесяти лет Азопарди должен был попасть на прием к Ричарду Фурману, онкологу, который руководил исследовательским центром хронического лимфоцитарного лейкоза в медицинском центре Weill Cornell. Эта встреча была последней надеждой Азопарди. После нескольких раундов химиотерапии его врач исчерпал все способы борьбы с ХЛЛ. Азопарди сказали, что жить ему осталось три месяца, и посоветовали готовиться к хоспису. В качестве последней надежды его направили в клинику Furman.
Жена Азопарди привезла его на инвалидной коляске в одну из смотровых комнат Фурмана. Увеличенные лимфатические узлы в спине Азопарди давили на седалищный нерв, заставляя его сгибаться от мучительной боли. Он не ходил уже несколько месяцев. Лимфатические узлы по обеим сторонам шеи и под мышками также сильно раздулись. На приеме Фурман сказал Азопарди, что он является кандидатом на участие в клинических испытаниях препарата PCI-32765. "Я не знаю, поможет ли это вам, - сказал Фурман. "Но попробовать стоит".
Примерно через четыре недели лечения Азопарди проснулся утром и не почувствовал привычной боли в ноге. На мгновение он подумал, не умер ли он.
После месяца приема препарата Азопарди вернулся на Манхэттен и сел ждать в смотровой комнате Фурмана. Когда Фурман вошел в комнату, Азопарди поднялся и встал прямо. "Привет, док",
