объятиях, я обнимаю его за плечи и крепко прижимаю к себе.
— Спасибо тебе, — шепчу я ему на ухо. — Я бы ничего из этого не смогла сделать без тебя.
— Конечно, ты справилась бы, Кэл. Ты Чирилло, ты можешь справиться с чем угодно.
У меня в животе тяжестью сидит страх перед тем, с чем мне придется столкнуться сегодня.
Раздается стук в дверь наверху лестницы, прежде чем она открывается. Мы с Алексом расстаемся, когда Джослин зовет нас вниз. — Машины приехали.
— Мы будем через минуту, — отвечает Алекс, очевидно, понимая, что у меня нет ни малейшего шанса выдавить слова из гигантского, беспорядочного комка эмоций в моем горле.
Он отступает от меня, берет мои щеки в ладони и удерживает мой взгляд.
— У тебя все получится, Калли. Выйди с высоко поднятой головой и дай всем понять, каким крутым ублюдком был твой отец.
Я киваю, это единственный ответ, который я могу дать, поскольку горе угрожает поглотить меня и никогда не выплюнет обратно.
Алекс берет меня за руку и тянет к лестнице.
Джослин одаривает меня мягкой, сочувствующей улыбкой, когда мы проходим мимо нее. Она одета так же безупречно, как всегда, но ее белая рубашка была заменена черной, поскольку она скорбит вместе с нами.
Голоса доносятся из официальной гостиной, и когда мы появляемся в дверях, все взгляды обращены на нас.
Мама сидит в центре дивана с тетей Селеной и Айрис по обе стороны от нее. Но не похоже, что она нуждается в их поддержке. Ее макияж и прическа безупречны, а дизайнерское платье кричит о деньгах и притворстве.
Ее глаза находят мои, и что-то похожее на ненависть вспыхивает между нами.
Мы сказали друг другу едва ли десять слов с тех пор, как узнали, что папа умер, но мне их было достаточно, чтобы понять, что она не одобряет тот факт, что я фактически переехала к Алексу. Я имею в виду, ничего официального не произошло или что-то в этом роде, но он был моей опорой на этой неделе. И последнее место, где я хотела бы быть, даже если оно окружено утешительными воспоминаниями о моем отце, — это здесь, с ней.
Она, конечно, опустошена. Но… Я не знаю. Что-то в ее поведении мне просто не нравится. Хотя, я, вероятно, могла бы сказать это о том, как она вела себя большую часть моей жизни, так что на самом деле там не так много нового.
— Привет, — говорит Эмми, подходя ко мне и снимая странное напряжение между мной и моей матерью.
— Привет, спасибо, что пришли.
— О, тише. Ты знаешь, что сейчас мы были бы только там, где могли бы поддержать тебя. — Я смотрю через ее плечо и вижу стоящего там Тео, а затем дядю Дэмиена, стоящего с Кристосом. Джером лежит на другом диване, неловко вытянув перед собой ногу.
Последние несколько дней он уверял меня, что с ним все в порядке, но потребуется некоторое время, чтобы снова быть в состоянии использовать ее должным образом.
Я улыбаюсь ему, желая, чтобы он знал, что я ценю его поддержку.
— Мы все готовы идти? — Спрашивает дядя Дэмиен необычно грубым голосом, делая шаг к своей жене и протягивая ей руку. Она улыбается ему, глядя прямо в глаза, и я уверена, что в глубине его души она видит гораздо больше боли, чем он когда-либо позволит нам увидеть.
— Да, — говорит мама, поднимаясь на ноги. Мое внимание привлекает вспышка белого, и я обнаруживаю, что она сжимает в пальцах белый носовой платок. Кажется, немного бессмысленным, когда нет никаких доказательств того, что она пролила сегодня хоть одну слезинку, но неважно. У меня сейчас достаточно своих проблем, чтобы беспокоиться о ней.
Ее проводят к двери между Айрис и Кристосом, а остальные из нас идут на шаг позади.
— Где, черт возьми, Нико? — Я шепчу Эмми в надежде, что она что-то подслушала.
— Понятия не имею. Он не ответил, когда мы постучали к нему. Он не отвечает на звонки. Но он должен быть здесь.
Вид черных похоронных машин, припаркованных на нашей подъездной дорожке, потрясает меня до глубины души, но это ничто по сравнению с моментом, когда мой взгляд останавливается на гробе в задней части катафалка, а затем на цветах перед ним, которые напоминают о папе.
— Боже мой. Это происходит на самом деле, не так ли?
Все мое тело дрожит, когда горе вскипает во мне, отчаянно пытаясь найти выход.
— Ты можешь это сделать, Калли. Мы будем прямо за тобой, хорошо?
Алекс целует меня в висок, рука обвивается вокруг моего плеча, и меня притягивают к другому телу.
— Он прав, малышка Си. Мы с тобой, — обещает Тео, ведя меня вперед к машине прямо за катафалком, где дядя Дэмиен и тетя Селена как раз проскальзывают внутрь.
Делая глубокий вдох, я отрываю взгляд от папиного черного с медью гроба и сосредотачиваюсь на том, чтобы ставить одну ногу перед другой.
* * *
Похороны, а затем поминки, которые, к счастью, организовали дядя Дэмиен и тетя Селена, чтобы избавить маму от необходимости поднимать идеально наманикюренный палец, были самой изматывающей вещью, которую я когда-либо испытывала.
Эмоции, слезы, боль… все это было совершенно истощающим. Не говоря уже о беспокойстве за Нико.
Он появился. К счастью. Но в самую последнюю минуту.
Нас всех проводили в церковь на начало службы, когда его машина ворвалась на автостоянку. Он вышел в своем черном костюме, выглядя таким же учтивым, как и остальные парни, но я едва обратила на это внимание, потому что мрачный взгляд его глаз напугал меня.
Он не справляется, это более чем очевидно. Я волновалась раньше, но вид его боли, истекающей кровью, только ранил мое сердце еще сильнее, чем это уже было.
Я хочу помочь ему, обнять его, попытаться убедить его, что однажды все будет хорошо. Но он воздвиг вокруг себя барьер такой высоты, что я даже не уверена, что смогу его преодолеть.
Прежде чем у меня появился шанс приблизиться к нему, Джослин обхватила меня за плечо, и у меня не было выбора, кроме как войти в церковь, оставив Нико, дядю Дэмиена, Харона, Галена, Стефаноса, Кристоса и Майкла нести папин гроб внутрь.
— Калли, — произносит мягкий голос, вытаскивая меня из объятий сна, прежде чем большая теплая рука опускается на мое бедро. Я сказала себе, что буду держать глаза открытыми, пока мы не вернемся и я не смогу переодеться, но в ту секунду, когда Алекс отъехал от отеля, мои веки превратились во что-то похожее на свинцовые гири, и я немедленно проиграла битву. — Мы дома.
Дом…
Комок подступает к моему горлу, когда я думаю о двух мужчинах в моей
