– Пушистая Китикет, – ухмыляется, поглаживая мои кудряшки. Там. Внизу.
Волна жгучего стыда омывает лицо. Кажется, от моей кожи при соприкосновении с водой исходит пар. Мне хочется тут же прекратить эту извращённую пытку, но его совершенно не заботят мои желания.
Он поглаживает низ живота и лобок, явно получая удовольствие от того, что вводит меня в краску. Но, когда пальцы проскальзывают к клитору и половым губами, я едва не падаю. Поднимаюсь на цыпочки и хватаюсь за его шею, стараясь не двигаться. Хотя внутри меня нарастает дикое, неконтролируемое желание.
Мечтаю, чтобы он унял боль от возбуждения, терзавшего моё тело. Мне хочется потереться промежностью о его пальцы, облегчить свои мучения.
– Ты такая горячая, мокрая, и всё это для меня, – произносит прямо в мои губы.
Между нами буквально миллиметры. Совсем не соображаю и придвигаюсь к нему ближе. Как слепой котёнок, тыкаюсь губами, пытаясь попасть в его губы. Но Якуб поворачивает голову, и я промахиваюсь, попадая в его колючую щеку.
Он, тиская моё тело, отверг эту глупую попытку получить нежность и ласку. Жмурюсь от жестокого разочарования. Наверное, если бы он залепил мне пощёчину, я бы не испытывала такой боли.
Невыносимо хочется отмотать время назад. Забрать этот непринятый подарок обратно.
И только сейчас до меня доходит ирония, спрятанная в его словах, смешанная с издёвкой. Распознаю интонации и понимаю, что он думает обо мне. Обида ещё одной острой иглой пронзает хрупкое сердце. И кажется, скоро оно будет напоминать игольник.
Но его забавы со мной не завершились. Он убирает руку. И его пальцы оказываются на моих губах. Он ничего не говорит, но я догадываюсь о том, что должна сделать. Не знаю точно, что мной движет. Внутри бурлит горькая обида вместе с потребностью показать ему, что я опытная женщина.
Смотря ему в глаза, обхватываю его пальцы губами, впуская в рот. Они скользят по языку, вызывая новую волную возбуждения. Губы, язык и даже нёбо покалывает от желания.
Он заставляет меня испытывать жажду, с которой я раньше не была знакома. Совершать поступки, которые я всегда считала недопустимыми, со странной, почти животной естественностью.
Глава 24
Словно получив желаемое, войдя в меня таким способом, он вынимает пальцы. Отстраняется с равнодушным видом, лишая жара собственного тела. Замечаю, как плотно сжаты его губы. В глазах ни огня, ни искр не осталось.
Под прохладной водой тут же покрываюсь мурашками. Обхватываю себя руками, обнимая. Ничего не соображаю. Что это было?
Якуб включает душ рядом, становится под него. Долетающие до меня капли говорят о том, что себе градус он ещё сильнее понизил.
А я так и стою, ошарашенная своими чувствами и удивлённая тем, что он… остановился.
Убедился, что довёл меня почти до пика. И оставил мучиться на нём в одиночестве.
Му-дак.
Выключает воду, поворачивается спиной, забирая с полки аккуратно сложенное полотенце. Пару секунд я пялюсь на его идеальный зад. Завороженно наблюдаю, как перекатываются ягодичные мышцы при движении. Пока Якуб не скрывает это дивное зрелище, обматывая полотенце вокруг бёдер.
– Скоро тебе принесут одежду, – сухо кидает он перед уходом, не оборачиваясь на меня. Голос резкий, хриплый. – Жду тебя внизу. Не спустишься, приволоку за волосы.
Некоторое время я так и продолжаю стоять под струями «дождя». Припадаю спиной к плитке, обдумывая произошедшее. В голове бардак.
Медленно сползаю на пол. Упираюсь ладонями в холодный мрамор. Проверяю, не провалилась ли я под землю, как хотелось бы. Но нет. На месте.
Между ног ещё не утих жар, кровь не успела отхлынуть от половых губ, что причиняет дискомфорт. Свожу коленки вместе, притягивая их к груди. Вода колючими струями бьёт по макушке.
Как теперь стереть память, вычеркнув из неё этот позорный эпизод?
Меня не смутило то, что он трогал меня во всех местах. Даже его слова, вогнавшие в краску, не так обидели. А то, как он отвернулся от моего поцелуя, заставляло сердце болезненно сжиматься.
По щекам покатились предательские слёзы. Ощущаю себя брошенной и никому не нужной. Снова. Нос мокрый, как у щенка. Всхлипываю, догадываясь, что Якуб заметит красные глаза. А мне вовсе не хочется показаться размазнёй. Не хочется, чтобы знал, что он причина моих слёз. Вытираю солёную влагу, а сама не могу понять, отчего никак не успокоюсь. Реву до икоты. Всхлипываю и тут же вздрагиваю от внутренней судороги.
Когда меня украли, не ревела. А сейчас, обидевшись на почти незнакомого мужика, единственная цель которого наказывать пленницу и подчинять своей воле, – реву.
Целовать в губы меня нельзя. А засовывать пальцы в рот – пожалуйста.
Я слишком устала от минувших событий. Столько всего произошло, что я едва соображаю, что творю. Оттого неосознанно потянулась к нему в попытке найти тепло. А Якуб просто отверг меня. Холодно и бесчувственно.
Собственно, откуда у него могут взяться чувства.
У него в груди вместо сердца сквозная дыра.
Поднимаюсь с пола, боясь, что, если задержусь ещё чуть-чуть, он оставит меня без скальпа.
Пальцы на ногах сморщились от воды, и мне казалось, я раскисла вместе с ними.
Высушив волосы феном, медленно приоткрыла дверь, опасаясь, что обнаружу Якуба в комнате. Но в спальне никого не оказалось, и я протопала вглубь комнаты в полотенце.
Зато на постели лежало красивое платье. Противоположность последнему наряду. Скромное. Закрытое. Белое в цветочек. Из дорогой плотной ткани. Но несколько старомодное.
Надев его, поняла, что оно мне велико. К счастью, рядом был сложен атласный пояс, благодаря которому платье не висело мешком. Не идеально, но лучше, чем я могла ожидать. Боялась, что меня вновь нарядят во что-то пошлое. Вульгарное. И выставят на обозрение публике.
К своему удивлению, обнаружила, что на полу лежат мягкие домашние тапочки. Довольно милые. Напомнившие мне о нормальной жизни. Для истерзанных стоп это оказалась единственная подходящая обувь. Ноги нещадно болели и саднили от камней, разодравших кожу. Едва вновь не разревелась, обрадовавшись, что обо мне кто-то всё же позаботился. Вряд ли это был хозяин дома.
С трудом заставила себя выйти из спальни. Боялась, что вновь столкнусь с бабушкой Якуба, но по пути к лестнице никого не встретила. Лишь, спускаясь, услышала мужские голоса. Может быть, это кто-то из вчерашних гостей остался? Но почему я должна присоединиться к ним?
Прошла, минуя приоткрытые двери гостиной. Первым моё появление заметил мужчина. Тот, который разглядывал меня через лобовое стекло автомобиля Якуба. Мне кажется, он не присутствовал на вчерашней вечеринке.
Глаза мужчины с живым интересом изучали меня. Видимо, Якуб только по взгляду товарища понял, что я зашла. Пол не скрипел, а кожаная подошва тапочек делала мои шаги беззвучными.
