его брюках, дрожащими пальцами едва справляюсь с пуговицей и молнией. Не удержавшись, прохожусь по твердому стволу через ткань боксеров, испытывая странное волнение и острое предвкушение. Верховский хрипит довольно и прикусывает кожу на моем плече.
— Да, вот так, продолжай, — комментирует, когда я смелею и, забравшись под резинку трусов, обхватываю ладонью член. Веду вверх и вниз, изучая. Женя оказывается идеальным во всех местах. Он сам раздевается, снимает свитер, бросая его в сторону, снимает брюки вместе с бельем, оставаясь обнаженным перед одетой мной.
Мне приходится ненадолго отпустить Верховского, чтобы расстегнуть молнию на юбке и позволить той скользнуть вниз. С блузкой Женя справляется сам. Аккуратно расстегивает пуговицы, и я остаюсь перед ним в одном белье. Он отстраняется, явно изучает, хотя в темноте сложно что-то разглядеть, но я буквально чувствую, как начинает гореть кожа в тех местах, куда он смотрит.
— И каков вердикт? — усмехаюсь, прекрасно зная себе цену. Да и Верховский почти все там видел. Сбрасываю туфли, касаюсь стопами прохладного пола, но это ни капельки не остужает. Я все так же разгорячена. Развожу ноги шире и скольжу ладонями по телу, пальцами сжимая соски и опускаясь ниже. Мне хочется, чтобы он продолжал так смотреть. Восхищенно-жадно. Потому что я тогда обо всем остальном забываю.
— Охуенная, Крис, — он накрывает мою ладонь своей, когда та добирается до лобка и, опередив, спускается ниже, лаская меня через кружево белья. — И я почти полюбил красный.
Он больше ни слова мне не говорит — целует везде, куда дотягивается. Губы, щеки, шея, грудь. Отодвигает чашечки в стороны, прикусывает соски и зализывает языком. Царапает кожу щетиной, возбуждая сильнее. Меня хватает лишь на то, чтобы прижимать его к себе, цепляться за плечи и надеяться не потерять опору. Женя сдвигает в сторону ткань трусиков и толкается двумя пальцами. Там уже мокро, и я всхлипываю, давя рвущийся из груди стон. Мне очень хорошо.
— Еще… — прошу, когда Верховский выпрямляется и смеряет меня взглядом, полным похоти и неистового желания. Я вижу, как пляшут искры в его глазах. Всего чуть-чуть, и разразится пожар. — Пожалуйста… — молю с каждым движением, выгибаюсь дугой ему навстречу, касаюсь крепкой груди затвердевшими и все еще влажными после его губ сосками. — Не останавливайся.
— Знал бы, что ты такая отзывчивая, трахнул бы еще в первый день, — хмыкает с самодовольной ухмылкой и, обхватив меня под коленом, заводит ногу себе на бедро. Верховский не собирается меня дальше раздевать, для него красное белье, кажется, становится персональным фетишем, а я упираюсь бедром в его ягодицы и прижимаю к себе.
— Я бы не дала, — усмехаюсь и прикладываю большой палец к его губам. Женя его целует и, щекой оттолкнув мою руку, наклоняется ближе. — У меня в сумочке есть презервативы.
— Хочу всю тебя чувствовать, — порочно шепчет мне на ухо и языком мочку обводит. — Я чистый, можешь в моей карточке посмотреть.
Не успеваю возразить — Верховский плавным движением оказывается внутри, заменяя пальцы собой. Он не торопится, медленно входит до основания и выходит, растягивая удовольствие.
— О, да, — я забываю обо всем, потому что становится слишком хорошо. Тело мгновенно расслабляется, колени дрожат, и я перестаю чувствовать опору — спасибо, что Женя впивается в меня пальцами достаточно крепко, чтобы я не рухнула на пол.
Дав мне время привыкнуть к себе, Верховский набирает темп. Он входит в меня с гулким шлепком, который разносится эхом по всему кабинету. И впору смутиться и попросить его сбавить обороты, чтобы никто нас не услышал, но мне плевать, даже если сюда начнут ломиться, потому что я не собираюсь его останавливать. Этот звук подпитывает возбуждение, и я тихо постанываю от удовольствия и приятного ощущения заполненности.
Голова идет кругом, в легких жжет от нехватки воздуха, который я хватаю ртом между поцелуями, на которые Женя очень щедр. Они приятные и немного безумные: мы сталкиваемся языками, будто продолжаем негласную борьбу, будто все еще противостоим друг другу, тогда как на самом деле я и пикнуть в знак протеста не могу. И не хочу. Мне до одурения нравится происходящее.
Неважно, что будет потом. К чему об этом гадать, когда с каждым толчком я взлетаю все выше. Когда тело электризуется под жадными касаниями, когда мы оба ненормально друг друга хотим и когда можем получить все, что угодно.
Верховский трахает меня дико. Грубо врывается, резко отступает и так по кругу. Он сжимает мою шею, пока я не начинаю задыхаться, а потом внезапно отпустив, толкает в рот палец. Обхватываю его губами и сосу. Глаза закатываются от кайфа, который доходит до каждой клеточки моего тела.
— Как же охренительно, — хрипло восхищается Женя и заменяет палец языком.
Его движения становятся резче и быстрее. Я громко кричу, утопая в ярких эмоциях, которые дарит мне Верховский. Мне безумно приятно. Откинув голову, я почти в мольбе шепчу его имя и прошу не останавливаться. Мы проваливаемся в мгновение, где остаемся только вдвоем, где шлепки смешиваются со стонами, где пахнет сексом и страстью. Прикрываю глаза, и под веками вспыхивают звезды. Тело дрожит, я сжимаю Женю сильнее, пока он продолжает сумасшедше в меня вколачиваться. Еще чаще, жестче. Он продлевает мою сладкую агонию, пока я не начинаю жалобно скулить. Окончательно расслабляюсь, когда Верховский выходит из меня и, уткнувшись лбом в шею кончает мне на живот.
Меня все еще потряхивает, цепляюсь за его плечи. Женя лениво меня целует, хоть и тяжело дышит. Обхватывает одной рукой талию, а второй нежно гладит щеку. Он поднимает меня на руки и несет к столу, укладывает на него и ведет пальцами по телу. Поправляет на мне белье и, наклонившись, опять касается моих губ своими очень мягко, будто я в любой момент могу исчезнуть. И от этого щеки заливает румянцем.
Верховский падает в кресло рядом со мной, пока я лежу на столе, как главный десерт вечера. Женя накручивает на пальцы мои волосы, а я наблюдаю за его серьезным лицом.
— Продолжим? — спрашивает, наклоняясь ближе, и хитро сверкает глазами.
Глава 17
Это нереальный кайф.
Пытаюсь отдышаться, устраиваюсь удобнее и упираюсь подбородком в предплечье, которое касается тела Крис, все еще лежащей на столе. Так и сожрал бы ее. Мне определенно было мало, хоть и очень хорошо. Я еще хочу.
Жду ответ, накручиваю локон на палец и улыбаюсь, глядя на млеющую женщину. Она красивая до невозможности и какая-то совершенно другая, когда расслабленная. Веду носом по ее плечу в порыве ненормальной
