Три вокзала
Железные дороги нашли себе скрещение в Москве, условно порождающее город в условном месте. Сходство между башней Казанского вокзала и кремлевской Боровицкой башней неслучайно: площадь трех вокзалов, Каланчевская, и есть перепоставленная Боровицкая.
Перепоставленная в месте, назначенном при Николае I для первого вокзала, Николаевского. С ним на Каланчевку пришла балтийская дорога, аналог Знаменки.
А.В. Щусев. Проект Казанского вокзала. Вид с высоты птичьего полета. 1913
Воротами Рязанского, ныне Казанского, вокзала открылся путь степной, юго-восточный, тождественный у Боровицкой площади дороге за мостом – Большой Полянке. Этот вокзал, решенный постановкой в длинный ряд самостоятельных по внешности палат, прообразует фронт замоскворецкой набережной.
От Ростово-Суздальской земли, от Северо-Востока, представительствует шехтелевский Ярославский вокзал, и получается, что он метафора Кремля.
Что скажешь, если (наблюдение Андрея Балдина, продолжившего эту логику) на Трех вокзалах находима даже метафора храма Спасителя – лучше сказать, фантомного Дворца советов на месте храма: гостиница-высотка «Ленинградская»?
Сцена боровицкого начала воспроизводится настолько, что Николаевский и Ярославский вокзалы заняли высокий берег площади, Казанский – низкий.
Пространство между берегами площади проходится как полотно Москвы-реки. Каменный мост на Каланчевке тоже свой: щусевский виадук над площадью.
Пирамидальная башня
Тогда и постановка Щусевым пирамидальной башни в край Казанского вокзала, к виадуку, проясняется: она несет градостроительную функцию не Боровицкой башни, а заречной Шестивратной башни Каменного моста. Декоративные подробности особенно близки.
Но Шестивратная разобрана за полтораста лет до Щусева, ее явившаяся на вокзалах тень доказывает важность своего оригинала на старом месте, в панораме набережного Замоскворечья. Правда, Шестивратная была о двух шатрах, ее одноверхая тень брошена на Каланчевку словно от бокового света. Так, в ракурсе, сближающем шатры, башня смотрелась вдоль Москвы-реки.
Есть третий прототип вокзальной башни – Сююмбике Казанского кремля. На вокзале, переименованном в Казанский из Рязанского, только башня и помнит Казань: пирамидальный силуэт под золотым драконом-флюгером и с интерьером под мечеть.
Четвертый из трех
Итак, три мира царства треугольного – Кремль, Занеглименье, Замоскворечье – на своих местах. И как на Боровицкой площади, звучит вопрос на Каланчевской: чем обозначена двойственность Запада? Его деление на Балтику и Средиземноморье?
Башня Сююмбике Казанского кремля. Открытое письмо.
Фото начала XX века
Императорский павильон платформы «Каланчевская».
Старое фото. На флагштоке – императорский штандарт
Два Запада предъявлены вокзалом Николаевским так точно, как Пашковым домом. Здесь развилка между средиземноморским, итальянским, а по мысли Константина Тона, византийским стилем – и балтийским направлением путей. Здесь и двойной источник композиции – ратуши севера и юга Европы. Капитолийский холм, в Москве пришедшийся на Старое Ваганьково, где план усадьбы капитан-поручика Пашкова проступает Капитолийской площадью, – на Каланчевке дан объемным знаком, домом власти с башней, аналогом Дворца сенаторов.
Николаевский вокзал. Открытое письмо. Начало XX века.
