все эти дороги узки, тернисты и круты, — уронила слова Та, что чтит настоящее.
— Как сама жизнь, сестрица, как жизнь. — Та, что помнит прошлое тяжело вздохнула. – Но, прежде чем срезать основу, нужно разобраться откуда в узоре взялся демон и как ошибку превратить в задумку.
Интерлюдия 2
В огромных, богато обставленных покоях, у самого камина стояла королева Гинерва. Ее темные длинные волосы не тронула седина, а белое лицо не рассекла ни единая морщина. Казалось, время огибает ее, боясь коснуться.
Взгляд женщины был прикован к песочным часам, что стояли на полке камина. Верхний сосуд почти опустел, на дне образовалась крохотная воронка, вытягивающая песок. И вот в миг, когда последняя песчинка сорвалась и полетела в пропасть, королева резво перевернула часы и спешно от них отошла. Несколько мгновений она стояла, выравнивая дыхание, потом вытерла вспотевшие руки о подол платья и опустилась в резное, богато украшенное кресло. Прикрыла ноги теплым пледом, взяла со стола книгу и погрузилась в чтение, более ни разу не взглянув в ту сторону.
Ближе к рассвету огонь в камине вспыхнул и погас. Гинерва удивленно выгнула бровь и захлопнула книгу. Через несколько минут возле ее кресла раздалось предупреждающее покашливание.
— Кейр Мулах выполнил приказание, моя королева. Кейр Мулах знает, как делает золотую пряжу леди Айлин. Ей помогает Тан Румпель. Он превращает солому в золотую кудель, а леди прядет из нее нить.
— Как интересно, значит, эти двое сговорились...?
— Кейр Мулах думает. Нет, Кейр Мулах уверен, что леди Айлин имеет власть над старшим сыном короля. Именно по ее воле он появляется и уходит.
— Даже так, — протянула королева. То, что пасынок является по первому чиху мельниковой дочери и выполняет ее желания, было крайне необычно. И даже могло принести некую пользу.
«Или сразу приказать ему произнести фразу отречения, а потом всадить нож в сердце. Нет, в свете новых данных, лучше пусть будет цепным псом у трона, так куда занятней».
— Что ж, в таком случае в существовании леди Айлин есть смысл.
— Да, моя королева, — гроган мялся, переступая с ноги на ногу. По-хорошему, клятву, сказанную у очага, разглашать было нельзя, но дух уже нарушил столько правил, что больше или меньше сути уже не меняло, да и замок спит и вряд ли планирует покарать своего хранителя. И он решился:
— Но это еще не все. Леди Айлин поклялась очагом этого дома, что не станет супругой сира Гарольда.
— Какой опрометчивый шаг, — королева хмыкнула и поднялась со своего места, — Ну ничего, эту проблему я знаю, как решить. – Гинерва сняла с пояса небольшой ключ, достала из-под кровати неприметный ларец и раскрыла его. – Жаль, конечно, переводить приворотное зелье на мельникову дочь, но так у нас в руках появится поводок от хозяйки ручного Румпеля. Кейр Мулах, ты всецело заслужил свою награду. Этой же ночью оставлю для тебя лакомство на кухне.
Интерлюдия 3
Под мерный топот коня Мари рассказывала лесничему события последних дней. Появление в королевском замке дочери мельника вызвало столько сплетен и пересудов, что бедной служанке даже придумывать ничего не пришлось. Попутчик слушал внимательно, изредка задавая вопросы:
— Из Фортгала дева, говоришь? Любопытно…а ты сама как в Бренмаре оказалась?
— Ее величеству, королеве Гинерве, понравилось мое смазливое личико, — хмыкнула Мари. — А дальше, главное, быть достаточно глупой, чтобы не замечать очевидных вещей, достаточно умной, чтобы выполнять указания, и достаточно расторопной, чтобы не попасть на обед к грогану. До недавних пор мне это удавалось, но потом вышел промах, я не разглядела в леди Айлин сейдкону. Мне даже в голову прийти не могло, что сида может полюбить мельника, а не рыцаря или менестреля! Да еще и родить от такой любви дитя.
— Да, странно, не похоже это на туат де Дананн…но пепельные волосы твоей госпожи о многом говорят, слишком о многом, чтобы это было простым совпадением, — пробормотал мужчина, придерживая коня и вглядываясь в женскую фигуру, идущую навстречу. Он готов был поклясться всеми озерами мира, что еще мгновение назад никого на дороге не было. Как, впрочем, и тумана, расплывшегося по дороге молочной рекой.
«Эх, на все бы мои вопросы так бы быстро находились ответы», — хмыкнул он про себя и спешился. Кем бы ни была эта женщина, встречать ее в седле было бы верхом неприличия.
— Пусть не пересохнут озера в твоих угодьях, — первой поздоровалась она.
— Да расстелятся дороги ровными нитями под твоими ногами, почтенная Эйнслин, дочь Лесного царя.
Мари во все глаза глядела на стоящую перед ней женщину. Высокую, тонкокостную, с удивительно пепельными волосами, собранными в тугой узел, с поразительно знакомыми бирюзовыми глазами, обрамленными сетью мелких морщин.
— Куда путь держишь, дитя глубин?
— К хозяину своему, покорителю и поработителю, важные вести везу, — с несвойственной лесничему дурашливостью произнес эрл Гарен. Мари молча перевела взгляд на него и от удивления вцепилась онемевшими пальцами в поводья. Знакомый образ смылся с эрла, словно грязь с витражного окна. И вот уже перед ней не знатный широкоплечий господин, а незнакомец красоты невероятной, стати неписаной. Глаза что ночные озера, улыбка что ясный день. А из волос каштановых, растрепанных, вновь водоросли торчат.
Девушка так восторженно смотрела, что келпи не выдержал и беззлобно поддел:
— Муха залетит.
— А…? Ты кто?
— Зови меня Калдер, — подмигнул он Мари и повернулся к стоявшей женщине.
— Прошу простить мою неучтивость, госпожа лесных троп. Чем могу быть полезен?
— Ты - нет, — горько усмехнулась сида. — Можешь идти, рассказывать своему хозяину и другу дурные вести, у него их и так полное решето. Несет и боится расплескать. Одной больше, одной меньше - невелика разница, а я не к тебе, к спутнице твоей пришла. Знала, что вы одной дорогой движетесь.
Калдер нахмурился, а Мари нашла в себе силы спуститься с лошади.
— Чем могу быть полезна, госпожа? – из-за накатившего страха вместо слов получился скрип, но сида довольно кивнула.
— Храбрая девочка. Келпи не испугалась, к страшной сиде подошла, за холодное железо не хватаешься, соль перед собой
