свежим ветром, а оказался обыкновенный сквозняк.
— Прошлым вечером в город въехала колонна под предводительством третьего принца. Говорили, что в столицу прибыла дочь самого генерала Мин! — неожиданно вспомнил один из ребят, вернув молодого человека к действительности. — В городе все судачили, что она необычайная! Я сам не видел, но могу расспросить!
Красавчик загадочно улыбнулся: «Нет! Всё же веет свежий ветер!»
Эти мальчишки были лучшими собирателями информации во всей столице. Не нужно было нанимать шпионов, чтобы знать обо всём, происходящем на улицах и в домах города. Обо всех мало-мальски важных событиях они докладывали своему «другу», господину Бай Мен Ши, который сейчас сидел напротив них, с самым серьёзным видом выслушивая беспризорную братву.
Господин Бай славился своим безудержным характером и легкомысленным поведением. Он был единственным и любимым сыном герцога Бай, ребёнком поздним, потому избалованным не только папашей, но и всеми родственниками. Молодой герцог унаследовал красоту своей матери, некогда первой красавицы империи, которая, чтобы не стать очередной наложницей императора, очень быстро вышла замуж за его отца. История случилась тёмная и загадочная. В нынешнее время обе стороны предпочитали её не вспоминать. Одно было ясно — герцог-отец оказался довольно ушлым малым, уведя красавицу прямо из-под носа самого императора, после сего страшного поступка, умудрился остаться в живых да ещё и процветать.
Его сын нынче возвращался лёгкой походкой в своё имение, переваривая информацию, полученную от беспризорников.
«Его действия становятся слишком явными! Поглядим! » — со злой усмешкой подумал герцог младший.
* * *
Лэ Юнь поспешила вернуться во дворец. Скоро начинались занятия, на которые нельзя было опаздывать. Завтрак девушки пропустили, но благодаря сладким лепёшкам остались сытыми и довольными.
Во Дворце Невест обучали наукам, необходимым для жён высокопоставленных чиновников, принцев и даже императора. Здесь, помимо азов экономики, а особенно ведения документации по доходам и расходам и политики, ученицы должны были хорошо ориентироваться в сложившейся в стране обстановке, знать все правые и левые силы при императоре, а так же уметь поддержать разговоры с важными лицами государства и послами других стран. Но по всем этим предметам никогда не спрашивали строго. Если какой-то красавице не давалась власть цифр, на сей недостаток смотрели сквозь пальцы, со снисходительной улыбкой. Основной уклон делался на обучение этикету, танцам, игре на музыкальных инструментах, пению, рисованию, верховой езде, игре в шахматы и прочим, прочим, прочим. Одним словом, учили , в первую очередь, тем навыкам, благодаря которым девушки могли служить усладой для глаз и ушей мужчин.
Каждое занятие проводилось в разных комнатах. В белом зале — уроки по каллиграфии и рисованию, в голубом — уроки этикета и экономики. Красный зал был огромен и служил для уроков танцев. Пение же и изучение музыкальных инструментов проходили в малых комнатах с хорошей звукоизоляцией. Они-то и служили местами, где затевались самые невообразимые заговоры.
Госпоже Мин не нужно было искать помещение, где должен был пройти первый урок. Полагаясь на опыт прошлой жизни, она могла найти в этом месте всё что угодно и даже с завязанными глазами.
Отпустив служанку, девушка быстро добралась до нужной комнаты и там уже неспешно вошла внутрь.
Только она успела опуститься за самый последний в ряду стол, как следом за ней вошёл учитель. Это был седовласый мужчина почтенного возраста. Он преподавал каллиграфию и относился с неприязнью к любым проявлениям неуважения к своему предмету. Несмотря на свои годы, он был подвижным и внимательным. От его взора не могла ускользнуть даже муха, проникшая за занавески.
Окинув собравшихся пытливым взглядом, учитель приступил к занятию.
Текст, который девушки должны были переписать со свитка учителя на свои листы, был тот же, что и в прошлой жизни. Лэ Юнь довольно быстро справилась с ним и, чтобы не скучать, принялась рисовать шахматные фигуры, которые собиралась заказать у мастера.
— Кажется, она не умеет писать! — неожиданно до её ушей долетел шёпот и вслед за ним смешки.
— Ни читать, ни писать! Какой позор!
— Мужланка! Что она может? Лишь меч держать? — этот возглас был намного громче предыдущих.
Юнь, естественно, знала, что насмешки были направленны в её адрес, но относилась ко всему совершенно равнодушно.
«Дети! — подумала она. — Они всего лишь неразумные дети!»
Эти глупышки не стоили её внимания, поэтому девушка продолжила спокойно рисовать.
Но возгласы заинтересовали учителя. Старик поднялся со своего места и двинулся в её направлении.
Шум тут же стих, красотки испуганно опустили свои головы и сосредоточились на письме. Иные ехидно улыбались, ожидая хорошего представления. Господин Чжан был непримирим к тем, кто не выполнял или плохо выполнял его задания, не считаясь со званиями или занимаемым положением отцов девушек.
Подойдя к Лэ Юнь, он строго произнёс:
— Покажите мне ваши записи!
Дочь генерала спокойно отодвинула свой лист с рисунками и предоставила взору учителя написанный ею ещё в самом начале урока текст.
Учитель удивлённо приподнял брови, увидев безупречную каллиграфию и ряд идеально выстроенных слов.
— Это вы написали только что? — этот вопрос вырвался сам по себе. Господин Чжан лучше всех знал, что девушка не могла написать заранее, потому что тексты он готовил перед самым уроком и иногда даже сам не знал, чем сегодня захочет поделиться с ученицами.
Лэ Юнь лишь подняла голову и посмотрела ему в глаза, на её губах играла лёгкая улыбка.
— Конечно, только что! — сам себе ответил учитель, и его голос звучал взволнованно.
Он схватил лист
