Книга Оловянное царство - Элииса

— Вортигерн…

— Полу-бритт, ты споришь со своим командиром?

Взгляд императора был красноречивее слов. На этом их спор должен был завершиться, они увидели разлад саксов друг с другом. Тем же ни к чему видеть спор повелителя бриттов и его правой руки — какая глупая шутка. Центурион молча кивнул и поджал губы. Девять лет назад он лишился руки и за меньшее, когда Вортигерн решил, что тот имеет виды на царство.

— Как скажете, мой император.

— Я считаю, мы все обсудили, — Вортигерн обвел взглядом присутствующих. — Пускай Лодегранс отправляется к Утеру, они уже долго знают друг друга. Передай ему нашу просьбу, друг сакс. Я и бретвальды будем рады встретить его, — он наклонился к нему через стол. — Если же Утер узнает, что я считаю его просто наемником и неразумной скотиной, что ж, мой друг — тогда я тебя просто повешу, — Вортигерн ласково улыбнулся, а затем вопросительно посмотрел на бретвальд.

Хенгист пожал плечами.

— Он теперь служит тебе. За провинности отвечает перед тобой.

Все трое пришли к выводу, что это разумно, но взгляд Лодегранса был злобным и мрачным. Полученная победа казалась саксу явно казалась неполной, но Амброзия это мало заботило. Он потерпел поражение, его заклятый враг и по совместительству брат вскоре прибудет в Повис.

— Я думаю, мы закончили, — возвестил Вортигерн и поднялся со своего места. — Хенгист, Хорса, отрадно видеть, как наш союз крепчает день ото дня. Ваш человек, может статься, и прав. Вскоре под этими сводами соберутся все четыре властелина туманного острова. Четыре человека, у которых в руках действительно есть власть и могущество, не чета этим мелким князькам с восточного берега… Этот союз запомнится людям надолго.

«Как помнят мор чумы и проказы», — подумал Амброзий.

— Если мой господин больше ничего не желает.

Он встал и направился к выходу. Его язвила злость и обида, отчего его, центуриона римского легиона, беспокоила судьба какого-то жалкого варварского королевства — если Утер приедет в Повис, что ж, теперь это будет проблема их императора, раба и солдата, заигравшегося в политику.

— Ты так спешишь, Полу-бритт.

Оказалось, Вортигерн вышел из зала следом за ним.

— Мне нечего тебе больше сказать. Ты совершаешь ошибку.

В сумраке темного коридора центурион разглядел его кривую ухмылку.

— Я прошу тебя… Ты злишься на меня не за то, что я не прислушался к твоим мудрым советам. Ты говоришь со мной не как обделенный советник, а как… — он пожал плечами. — Я не знаю, как кто, Полу-бритт. Я сказал бы, как преданный друг, но ты ясно дал мне понять, что товарищем меня не считаешь — тогда что с того, что твой император позвал в гости твоего врага, а не своего? В чем же обида?

Вортигерн говорил вкрадчиво, но с насмешкой. Амброзий не ответил ни на одно его слово. Много чести.

— Уясни-ка вот что, друг мой Амброзий, — в голосе императора послышалась сталь. — Я протянул тебе руку дружбы, как только ты прибыл в Повис, и не отзывал ее пока что назад. Пока что. Ты не видел от меня обид за последние дни — так что это меня сейчас оскорбляет твое недоверие. Определись уже, кто ты. И если ты мне не друг — не жди тогда особого отношения. Если лелеешь свои обиды спустя девять лет, что ж, я тоже могу каждый день вспоминать, как ты хотел отнять мое царство, мою шахту и мой легион.

— Разница между нами лишь в том, — Амброзий понизил голос. — что ты уже предал меня. А я тебя — только в твоей голове.

— И в своей, — ответил Вортигерн. — Имей честь не отрицать это хотя бы сейчас. Ты даже не думал о том, чтобы признать меня первым.

Амброзий запнулся. Он прежде не думал, что в паутине оправдания Вортигерна может скрываться хоть толика правды. Хотел ли он быть вторым? Точно нет. Он собирался быть равным. Но это не значило бы, что он отнял его королевство.

— Я не буду отвечать на этот вопрос человеку, который лишил меня правой руки и сделал калекой.

— Как хочешь, — император пожал плечами. — Но я во второй раз предлагаю оставить наши разногласия, распри и ссоры. Забыто, Полу-бритт. Я не враг тебе. В отличии от твоего младшего брата. Знаешь, он даже вряд ли знает, что ты остался в живых, он-то посылал тебя на верную смерть, — тот с издёвкой похлопал его по плечу. Центурион напрягся и здоровой рукой потянулся к мечу. — Но не плачь, маленький мальчик Амброзий. Дядя Вортигерн не даст нашего малютку в обиду… А ударишь меня сейчас, я позову сюда стражу. Это будет мой ответ на твое недоверие.

Вортигерн раздражённо толкнул центуриона плечом, а после скрылся за поворотом. Гнев все ещё душил Амброзия.

— Неудачное утро, да, римлянин?

От стены в полумраке отделилась тень. Перед Амброзием мелькнула желтоватая кривая ухмылка, и Лодегранс, сделав ещё один шаг, вышел на свет.

— А я все, знаешь, не могу взять в толк, — сакс состроил недоуменную мину. — Вроде как Рим — это гордость, храбрость и честь, жесткость к врагам и обидчикам, но о тебя вытирают ноги, как о шелудивую псину… Полу-бритт, — он улыбнулся. — И кто вытирает? Бывший раб, который немного зазнался.

— Я помню, как он избил тебя, а ты лежал в пыли и скулил, — заметил Амброзий.

Сакс оскалился.

— Он заплатит за это. Со временем.

— Что ж, значит урок не пошел тебе впрок.

Он некстати вспомнил ту давнюю драку и отменно выверенный удар, направленный солдату-выскочке в челюсть. Ещё тогда, девять лет назад возле шахты. Что ж, это был прекрасный способ выпустить злость.

Удар пришелся по кости возле уха, но Амброзий задел его лишь слегка, сакс оказался проворнее Вортигерна. Лодегранс схватил его за рубашку, сжал в кулак и с остервенением дернул вниз.

— Ну что, римлянин, — услышал он злобный голос над своей головой. Шея отчаянно ныла, центурион пригибался все ниже и ниже, думая, что сакс свернёт ему шею. — Думал, я забыл наше с тобой маленькое путешествие от Стены до Повиса? Знаешь, как мне оно нравилось, ты думаешь, ты вновь разоделся здесь, почистил перышки — один раб дал другому обноски… Хенгист — размякший дурак, но даже он ничего не предпримет, ты слышишь? — ничего, если я сперва убью тебя, а затем Вортигерна… Здесь нет законов, наивный ублюдок.

Лодегранс держал его мертвой хваткой.