они не сразу, а значительно позже, вероятно, получив по радио приказание, спустили шлюпку и приступили к спасению погибающих. Спасали долго и добросовестно, последних, как говорили, подобрали уже при свете прожекторов.
Одним из осколков был тяжело ранен в плечо и Миклуха-Маклай. От большой потери крови он быстро слабел… А. С. Новиков-Прибой так описывает последние минуты жизни командира броненосца «Адмирал Ушаков» в своем романе «Цусима»: «Командир постепенно изнемогал, а через некоторое время матросы, поддерживающие его, заметили, что у него беспомощно свешивается голова. Он слабо проговорил:
– Оставьте меня. Спасайтесь сами. Мне все равно погибать…
И командир закрыл глаза. Больше он ничего не говорил. Но матросы еще долго плавали около него…»
В японских газетах смерть командира «Ушакова» была описана несколько иначе: «…Когда к плавающему в море командиру броненосца подошла японская шлюпка, чтобы спасти его, Миклуха по-английски крикнул японскому офицеру:
Спасайте сначала матросов, потом офицеров!
Когда же во второй раз подошла к нему шлюпка, он плавал уже мертвый на своем поясе».
Еще одна версия гибели командира «Ушакова». Из воспоминаний лейтенанта Н. Н. Дмитриева: «…Его видели в воде со спасательным поясом, но лежащим на спине и вероятно уже мертвым, так как плавать на спине тогда не было никакой возможности – огромная зыбь заливала с головой и заставляла захлебываться. Кто-то из наших матросов видел потом Владимира Николаевича около японской шлюпки, на которую якобы японцы не взяли за неимением места…»
Примерно ту же версию смерти Миклухи описывает и капитан 2 ранга А. Транзе: «В японских газетах при описании боя и гибели броненосца "Ушаков" было напечатано, что когда к плавающему в море командиру броненосца подошла японская шлюпка, чтобы спасти его, Миклухо-Маклай по-английски крикнул японскому офицеру: "Спасайте сначала матросов, потом офицеров". Когда же во второй раз подошла к нему шлюпка, он плавал уже мертвый на своем поясе.
Только через два часа с японских крейсеров спустили шлюпки и начали спасать ушаковцев. На борт «Ивате» и «Якумо» подняли триста тридцать девять человек. Их ждал плен. Не удивительно, что старший судовой механик капитан Яковлев и кочегар 1-й статьи Хлынов умерли на «Ивате» от переохлаждения через несколько минут после подъема на борт. Всего «Ивате» подобрал 182, а «Якумо» 146 человек. Вместе с командиром в бою погибло, и было расстреляно в воде сто три человека.
Из воспоминаний капитана 1 ранга Д. Тыртова: "Ушаков" быстро кренился на правый борт. Командир, простоявший весь бон на мостике, видя, что дальнейшее сопротивление бесполезно, приказал открыть кингстоны, чтобы ускорить агонию "Ушакова", а лицам по возможности всем спасаться. О спуске шлюпок не могло быть и речи: не было времени, к тому же большинство из них было разбито. Вода уже поднималась на ют, так что прыгать за борт не приходилось. Обрушившимся с ростр баркасом был раздавлен старший офицер капитан 2 ранга А.А. Мусатов. Фигура командира все еще была видна на мостике. Рядом с ним находился лейтенант Н.Н. Дмитриев. Броненосец опускался все глубже, крен все увеличивался. Повалились трубы. Подходя к полузатопленному юту, я встретил минного офицера Жданова:
– Борис Сергеевич, пора идти в воду!
– Я-то уж не пойду, – ответил он и, не желая покидать свой корабль, спустился во внутренние помещения.
Его примеру последовало несколько матросов. "Ушаков" несколько раз вздрогнул всем своим смертельно израненным корпусом, опрокинулся и скрылся под водой. Потом, встав на попа, погрозил своим тараном в воздухе и затонул на глубине при восторженных, долго не смолкавших криках "ура" его державшейся на воде команды.
Японцы не сразу прекратили огонь. Многим морякам с "Ушакова суждено еще было погибнуть от рвущихся в воде снарядов и окоченеть от холода. Умер в воде старший инженер-механик Яковлев, Кое-кто из матросов, думая, что спасать не будут, бросали предметы, за которые держались, и тонули. Но вот подошли японские шлюпки. Стали вытаскивать прозябших, пробывших три с половиной часа в воде людей. На каждой шлюпке – аптечка. Перевязывали раненых, всем давали саке (водки), чтобы отогреться. Из 434 человек команды "Ушакова" было спасено 319. В своем рапорте адмиралу Того державший свой флаг на "Ивате" контр-адмирал Симамура доносил, что одна из шлюпок подошла к державшемуся на воде командиру броненосца, который отказался спасаться и попросил, чтобы как можно скорее спасали его людей. Больше никто не видел этого замечательного офицера русского флота, любимого всеми командира. Нам трудно было бы представить его в плену.
Последних людей спасли уже при свете прожекторов. На японских крейсерах нас встретили хорошо. Всех немедленно раздевали, растирали одеялами, одевали в японскую одежду. Офицеры извинились, что не могут дать нашим свою, а только кондукторскую, потому что все их вещи остались на берегу. Еще два дня проплавали мы с японцами, бывшими все время очень учтивыми. Как-то они сообщили нам о несчастье, происшедшем с отрядом Небогатова.
– Этого не может быть! – возразил кто-то.
Один из японских мичманов улыбнулся. Старший офицер строго посмотрел на него, и больше мы его не видели.
Дальше мы просидели до конца войны в плену вместе с офицерами "Светланы", "Дмитрия Донского" и "Иртыша". Свой долг мы исполнили до конца, хотя нам не суждена была победа. Но мы всегда будем помнить нашего «Ушакова», его славный бой под командой капитана 1 ранга Миклухи и будем надеяться, что недалеко то время, когда в возрожденном русском флоте будет новый корабль, носящий его имя, так же, как и наш, опекаемый духом великого Ушакова».
Из воспоминаний капитана 1 ранга А. Гезехезуса: «Как на последний факт, укажу на громовое "ура" плавающих в воде беспомощных людей при виде гибели своего корабля с гордо развевающимся Андреевским флагом. Этот восторженный крик продолжался довольно долго под градом сыпавшихся неприятельских снарядов по пустому месту. Когда зыбь разметала плавающих, постепенно затих и этот крик. Впоследствии, уже в плену, мы, офицеры, неоднократно получали письма от наших матросов с выражением глубокой благодарности за сохраненную честь и сознание исполненного долга перед царем и Родиной.
Командира до последней минуты видели стоящим на мостике и спокойно наблюдающим за спасением команды. Больше я его не видел, но были свидетели из команды, которые утверждали, что впоследствии видели командира плавающим в воде, и когда японская шлюпка подошла к нему, он отказался от помощи, указав ей рукой на плавающую кругом команду.
Через несколько минут, после того как команда бросилась в воду, броненосец перевернулся на правый борт, после чего корма быстро опустилась и, показав таран, вертикально пошел ко дну.
Когда броненосец исчез, стрельба с японских крейсеров еще не прекращалась – били по плавающим людям. Много людей погибло от этого огня. Трудно объяснить себе, чем вызвано было такое
