— У короля Ботэна — не прежнего, а деда его деда, вороной жеребец был. А мой прадед — Луйко, решил этого жеребца украсть. Прадед — не чета мне. Башмаки золотыми набойками подковывал, а своим коням серебряные серьги в уши вставлял! А уж сколько кобыл да жеребцов свел — ай-лю-ли! Прознал про то король, приказал вокруг конюшни караул поставить — сто рыцарей! И днем, и ночью рыцари жеребца стерегли. А у короля дочка была, красивая девушка, настоящая гажо! Только — злая чаюри была совсем. Никто ее не любил — ни слуги, ни рыцари, ни кони. К слугам придиралась — мол, плохо в ее комнатах убирают, на рыцарей жаловалась — плохо ее охраняют, а коням вместо овса песок сыпала — мол, скотина дурная, все съест! И захотелось королевской дочке новому жеребцу напакостить, но боялась, что отец узнает! А Луйко-цыган, тут как тут — говорит, ай, гожо, давай я тебе помогу?! Я схожу, да в ясли не песку насыплю, а мелких камней! Будет конь овес есть, зубы сломает. Обрадовалась девка, говорит — давай. А Лойко говорит — я, мол, корзину с камнями возьму, а ты меня в конюшню проведи, а не то рыцари не пустят. И пошла королевская дочка с цыганом, велела рыцарям пропустить, а тем деваться некуда — не впусти, она опять королю нажалуется. Впустили в конюшню, а Луйко-цыган на жеребца вскочил, да и был таков! Погоню, выслали, конечно, но цыгана в поле искать, так лучше ветер решетом ловить.
— А где колдовство? — недовольно спросил маг.
— Какое колдовство, баро? Тут одна только правда! Зачем колдовать, если можно без него обойтись? И ведь не обманул никого Луйко-цыган. Корзину с камнями он честно принес, в ясли высыпал. Ну, а про то, что коня не станет красть, он чаюри не обещал.
— А почему король не мог приказать страже вообще никого не пускать? Почему девчонка считала, что лошади камни есть станут? Почему они за цыганом двери в конюшню не закрыли?
Интересно, маг задает вопросы всерьез, или он издевается над Зарко, пытаясь его спровоцировать на что-либо?
— Ай, баро! — поцокал Зарко языком. — Зачем ты меня про то спрашиваешь? Ты короля спроси, коли с мертвыми поговорить сможешь.
Не выдержав, я пихнул цыгана в бок, отчего тот поморщился и огрызнулся:
— Зачем бьешь, баро?
— Ты сейчас договоришься, а господин Габриэль возьмет, да покойного короля вызовет, а тот скажет — все это, мол, байки и брехня! — пояснил я. — Врет мол, цыган Забар, как сивый мерин, и не бледнеет.
Но старого мошенника такой мелочью, как дух покойного короля не пронять.
— Э, баро, понятное дело, что коли душу короля вызвать, она скажет, что все брехня! Ну кто сознается, что цыган у тебя из конюшни лучшую лошадь свел? Ты лучше душу моего прадеда вызови, он тебе правду скажет.
Но маг, кажется, не собирался вызывать души давно умерших людей. Поулыбался, покивал, давай понять, что не очень-то верит, но цыган на это не обижался. Похоже, он давно нуждался в свежем собеседнике. Папуша уже сто-двести раз слушала его россказни, а тут сидят, внимательно слушают, а кое-что и записывают!
Вообще, придворный маг оказался прилежным учеником. На наших редких привалах он не упускал случая, чтобы не расспросить Папушу о свойствах того или иного растения. Глядишь, по приезду в Швабсонию, господин Габриэль станет настоящим лекарем. Я, хотя и мог ему чем-то помочь, но кроме подорожника, мать-и-мачехи, да мелко нарезанных лепестков калгана, мало что знал. И все, что мне было ведомо, касалось либо лечения ран, либо поносов с запорами! Или универсальное — полежи, может само пройдет! Но у людей бывают и другие болезни.
Вот и сейчас, наш волшебник пошел вместе с Папушей на небольшой лужок, осматривать какие-то цветы, похожие на палки, облепленные красными колокольчиками. У меня даже царапнуло на душе, когда увидел, как девушка о чем-то рассказывает магу, улыбается ему, срывает цветок и дает понюхать!
«Ах ты, старый козел! — укорил я себя. — Тебе не на девок надо засматриваться, а о деле думать!»
Но вообще-то, маг Габриэль постарше меня будет. Но это я так, о своем. А у меня дома невеста осталась…
— Это пальчики, — донесся до меня голос девушки.
— Из которых маленькие эльфы делают себе колпачки, надевают на лапки лисятам, чтобы те научились ходить бесшумно! — подхватил маг.
— Про эльфов не знаю, а вот если из «пальчиков» отвар сварить, то это снадобье от сердца.
— От сердца? То есть, от любви? Или для любви?
Кажется, не я один старый козел. Габриэль, по сравнению со мной — совсем древний, но тоже козел. Но Папуша игривость старого мага не поддержала.
— От сердца — это значит от сердца. Ни от любви, ни для любви снадобье не придумали. Если человек утомляется, у него одышка, жалуется на боль в левой стороне груди, значит, у него сердце слабое. Можно напоить его отваром, станет легче. Только, поить его не больше, чем один раз в день, иначе лекарство ядом станет.
— Omnia venenum, et omnia antidotum[1]! — важно изрек маг.
Я не вспомнил, что он такое процитировал, но цыганка поняла сразу. Впрочем, что тут такого? Девчонка она умная, а уж такие-то фразы могла услышать. Папуша кивнула, ответив:
— Это как в любом деле так. Если в кулеше мало соли, это плохо, но еще хуже, если много. И со словами также. Мало слов — плохо, а много — это еще хуже! Самое лучшее — чтобы все было в меру!
Я возликовал! Молодец, Куколка, хорошо отшила старикана, правильно. Нечего, на старости лет, к молодым девчонкам подкатываться! Только вот, поймет ли господин Габриэль, что его отшили? Может, подсказать?
Да уж, да уж. Чего это я? Попытался все взвесить и обдумать. Вроде бы, никаких чувств к молодой цыганке у меня нет. Тем не менее, откуда берется ревность? Вот уж точно, там, где есть женщина и хотя бы двое мужчин, между последними обязательно начнется соперничество. Мы с господином Габриэлем будем пушить хвосты, надувать зоб и кичиться оперением перед девчонкой — кто умнее, а кто смелее. Опытная женщина в таких случаях может вить из нашего брата веревки, сталкивать лбами. Кто знает, может и Папуша такая?
Эх, о чем это я? Не помню, чтобы меня с кем-то сталкивали, или стравливали. А может, я этого просто не замечал? Все равно, как бы мужчины не хорохорились, не пытались выглядеть лучше, чем есть, женщина правду поймет. Может, не сразу, но поймет обязательно. И я не завидую тому, кто введет женщину в заблуждение. Она выберет именно того, кто ей нравится. А про Папушу я точно знал — ни я, ни маг ей не нравились. Так что, зачем нам хвосты поднимать и клювами хвастаться?
Не знаю, получится ли у меня, но постараюсь сохранить ровное дыхание и полнейшее равнодушие. Хочет Папуша с магом кокетничать — на здоровье!
[1] Все есть яд, и все противоядие (лат.)
Глава 10. Гуртовщики и конокрады
Я так и не понял, когда закончилась Силингия и началась Швабсония. Разве что, на одном из поворотов горной дороги Гневко неожиданно заржал, его поддержали остальные кони, а цыган с цыганкой зажмурились. Как в этот момент выглядел маг, внимания не обратил. Смотрел, как цыгане глядели то на меня, то друг на друга выпученными глазами.
