чествования 70-летия Сталина, некая француженка прислала советскому лидеру в подарок небольшую ладанку, в которую была зашита крохотная туфелька ее малолетней дочери, замученной в фашистском концлагере. Подарок сопровождала характерная надпись: «Генералиссимусу Иосифу Сталину — избавителю человечества от фашизма».
«Красный прилив» второй половины ХХ века казался настолько впечатляющим, что не только западные интеллектуалы, но и многие политические деятели далеко не дружественных СССР государств в своих прогнозах на будущее практически слово в слово повторяли пророческие строки известного некогда комсомольского поэта 20-х гг. Михаила Кульчицкого: «Уже опять к границам сизым/ Составы тайные идут, / И коммунизм опять так близок, / Как в девятнадцатом году»…
На горизонте всемирной истории вновь забрезжили зарницы революционных двадцатых годов.
В тисках номенклатуры
Вместе с тем, великое тринадцатилетние (1939–1952) так и не разрешило проблему обозначенную последним предвоенным XVIII съездом ВКП (б). А ведь именно под знаком этой проблемы в середине 30-х гг. в рамках «широкого партийного руководства» внутри партии развернулась настоящая борьба, жертвами которой пали многие преданные партии коммунисты.
Ее суть вскрыл в своих многочисленных исследованиях известный (правда, упорно замалчиваемый официозом) современный историк, главный научный сотрудник Института российской истории РАН Юрий Жуков. С фактами в руках, Ю. Жуков доказывает: «группа Сталина» (в первую очередь, формально второй человек в партии ее идеолог А. Жданов, В. Молотов, Г. Маленков и др.) усиленно стремились реформировать правящую в СССР партию. Оставить за ней исключительно идеологическую и агитационную функции: воспитание руководящих кадров, их расстановка, осуществление идейно-политического руководства массами в условиях социалистического строительства. И только. Вся полнота государственной власти должна была, как и предполагалось в соответствие с Конституцией, переместиться из недр партийных комитетов в Советы. Партия, тем самым, вновь обретала бы свою изначальную функцию — авангарда правящего класса, осуществляющего свою власть через советские органы без всякого посредничества.
Надо сказать, что такая постановка проблемы нисколько не противоречит ленинскому пониманию миссии коммунистической партии. По мере строительства социализма, повышения культурного уровня и увеличения численности правящего класса вплоть до полного установления классово однородного общества без эксплуатации человека человеком, а, следовательно, и отсутствия необходимости подавления (осуществления диктатуры в любых ее проявления), коммунистическая партия постепенно «затухает» вместе с государством. Каждый член общества становится коммунистом по факту: по отношению к труду и его результатам. Однако до тех пор, пока победа коммунизма не окончательна, пока существует капиталистическое окружение, а, значит, сохраняется угроза рецидива мелкобуржуазной стихии, партия призвана контролировать, организовывать, вдохновлять, а главное — ежедневно, ежеминутно учить трудящихся практике повседневного управления государством, культуре повседневного участия и строжайшего контроля за избранными органами народной власти всех уровней.
Специфические условия, в которых происходило становление Советской республики в России (гражданская война и военная интервенция, наличие враждебного окружения и относительное преобладание агарного населения по отношению к революционному промышленному классу), заставляли правящую партию прибегать к директивным, командным методам руководства, нередко подменяя (или замещая) собой не до конца окрепшие Советы.
Совершенно иная ситуация сложилась после победы советского строя в Гражданской войне и развернувшейся в России культурной революции. Напомним, что в соответствии с ленинскими указаниями, советская культурная революция ставила одной из главных задач обеспечить высококвалифицированными кадрами нужды форсированной индустриализации и коллективизации сельского хозяйства в СССР, чтобы в кратчайшие сроки преодолеть агарную отсталость и превратить первое в мире социалистическое государство в мощную аграрно-индустриальную державу. И именно тогда выявилось, что старые методы руководства (директивные, сформировавшиеся еще в годы гражданской войны) «капитанов советской индустриализации» вошли в противоречие с новыми условиями, при которых советский рабочий класс сам, без необходимого прежде принуждения со стороны партийных органов, становился движущей силой индустриального преображения страны. Следовательно, отпадала и необходимость в изжившем себя дублировании партийными органами органов государственной власти — Советов.
Напротив, культурная революция выдвигала на повестку дня строжайший контроль со стороны партии за железной революционной дисциплиной в своих собственных рядах, за подбором и выдвижением новой поросли советских коммунистов, достойных эпохи «великого перелома». К сожалению, такое происходило далеко не всегда. Зачастую прослеживалась тенденция кадрового застоя, застоя в деле ротации партийных руководителей разных уровней. Причем зачастую под категорию «несменяемых» подпадали люди заслуженные, поднявшиеся на гребне Гражданской войны и унаследовавшие военные стиль и методы руководства — эффективные в чрезвычайных условиях, но все более неактуальные и даже вредные в условиях мирного строительства.
Нередко, опасаясь потерять насиженные места, региональные и даже республиканские руководители намеренно нагнетали в вверенных им регионах настоящую истерию по поиску многочисленных «вредителей» и «врагов народа». Имелись печальные случаи, когда подлинная революционная бдительность подменялась директивным (спущенным сверху) «соревнованием» по выявлению вражеской агентуры. Пик развернувшейся истерии, спровоцированной преступной безответственностью переродившейся номенклатуры на местах, совпадал с периодом, когда во главе НКВД стоял Николай Ежов (знаменитая «ежовщина»). Пришедший ему на смену Л. Берия уже в 1938 г. провел целую серию мер по выявлению злоупотреблений предшествующего периода, вошедших в историю как «бериевская оттепель». Примечательно, что одним из самых кричащих примеров злоупотреблений местной партийной «элиты» стала Республика Украина, первым секретарем которой был будущий разоблачитель «массовых репрессий» Никита Хрущев.
Ни слова о партии
Борьба с перерождавшей партийной «элитой», за усиление роли органов советского народовластия не носила одномоментный характер и сопровождала всю историю советского государства при Сталине конца 30- начала 50-х гг. Курс на последовательное реформирование властной системы в СССР (главным образом правящего партийного аппарата) был закреплен решениями уже ХVIII съезда ВКП (б). Одна из Резолюций съезда однозначно указывала на необходимость ликвидации противоестественного «двоевластия», вызванного дублированием партийными органами власти органов государственных.
Фото советских вождей с участниками 1-й сессии Верховного Совета СССР. Январь 1938 г. Слева направо: А. А. Жданов, И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин, А. А. Андреев.
В мае 1941 г. сталинская группа (Жданов, Молотов, Маленков, и др.) наносит очередной удар по всевластию партийного аппарата. Постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) секретарь партии Сталин назначается на пост председателя Совета Народных Комиссаров СССР — органа высшей исполнительной власти в стране. Чтобы избежать двоякой трактовки данного назначения, в постановлении однозначно отмечалась его подлинная цель: «еще больше поднять авторитет советских органов». Однако начавшаяся через месяц Великая Отечественная война не просто затормозила данные позитивные процессы в деле укрепления советской государственности за счет дальнейшего расширения советской пролетарской «демократии большинства», но, зачастую, отбрасывала эти процессы далеко назад.
Так, в частности, в условиях складывания чрезвычайного, а потому неконституционного Государственного комитета обороны (ГКО), сосредоточившего всю полноту партийной и государственной власти в стране, происходит заметное усиление руководящей роли партии во всех сферах жизни государства. Особую роль в данном процессе играет тот факт, что Председателем ГКО, т. е. человеком,
