извозчика, и скоро поселился в неброской, но вполне приличной гостинице недалеко от центра. Денег было достаточно, и я, влекомый порывом, даже отправил часть друзьям в погашение долгов. Кроме того, мне удалось впервые за неделю прилично поужинать. Было не совсем очевидно, как искать Ольгу, мои представления о городе оставались довольно отрывочны, а часть из них вообще относилась к области грез. Просмотрев за ужином «Таймс», я тоже не обнаружил подсказок – такое ощущение, что никаких событий в городе за сутки не произошло.
Времени было достаточно, никаких иных целей у меня не было, в консульство за оформлением документов идти не хотелось, и я предался своему любимому развлечению – случайному блужданию в лабиринте города под управлением рока. Брусчатка улиц меняла одна другую, пабы и магазинчики сливались в один образ, серая река появлялась и исчезала снова, словно каждый раз решение о смене маршрута тянуло к ней. Подталкиваемый этим осознанием я спустился на набережную и направился вдоль берега под мост. Тут ночевали лишившиеся крова в силу слабости своей и безудержного пьянства, либо по воле несчастливого провидения. Смрад стоял, несмотря на свежесть реки, неимоверный. Захотелось побыстрее пройти это место, но что-то уперлось мне в спину.
– Денег дай! – я понял, что это нож.
Вокруг меня стали собираться другие – мерзкая вонючая толпа, испитые сифилитические рожи, после всего пережитого умереть здесь, в клоаке под мостом, было бы верхом глупости.
С разворота мерзавцу локтем в нос, хрястнуло, хорошо, нож вскользь разрезает пальто, еще один нож передо мной – ногой в грудь, падает, сзади бросаются на плечи, рывком вперед, удары сзади, несильные, это не остановит, хватают за ноги, перекатываюсь, ближе к реке, прыжок, холод, избавиться от пальто, чтобы не утянуло на дно, плыть, немного, вот поручни, полицейский свисток…
Доблестная лондонская полиция довозит меня до гостиницы, укутав пледом, к счастью все документы и практически все деньги остались там, негодяи, конечно же, задержаны, да, сэр, столько развелось всякой мерзости в последнее время, выселить бы их из города, мы будем очень признательны, если вы зайдете завтра в участок дать показания, конечно, вся необходимая помощь для общения с консульством будет оказана, избегайте, пожалуйста, подобных мест, еще раз наши извинения, надеемся, остальные впечатления от города будут самые приятные…
Что-то пошло не так, свернул не туда или это предостережение? Попросил себе бутылку коньяку – снять стресс, согреться, чтобы не простудиться и обдумать. В номере была бумага, перо с чернильницей и конверты. Написал несколько строк Аннет с изложением сегодняшнего приключения. Ах, вот что бывает, когда ты меня бросаешь. Письмо ни о чем, но развлечет, адрес, надо полагать, настоящий, вопрос – когда она там окажется.
Пытался погрузиться в медитацию – бесполезно, адреналин пульсирует, расслабиться и сосредоточиться невозможно. Свеча дрожит на столе, коньяк приносит спокойствие. Откуда-то доносится звук рояля, почему-то подумалось, что играет девочка. Тут, словно удар, ушат даже не с ледяной водой – с жидким азотом, у меня же здесь отрубленная голова! Как поразительно, набор ярчайших калейдоскопических впечатлений последней недели меняет приоритеты памяти – я о ней совершенно забыл! Мне жутковато открывать саквояж, но опять эта неудержимая сила! Зачем я это делаю, зачем сопутствую в этом загробном путешествии части того, кто вряд ли этого заслуживает?
Просто раскрыть сумку, посмотреть, что она может сообщить? Выпученные глаза с потеками слизи и крови, раскрытый рот с торчащим фиолетовым языком, запах смерти, к которому уже примешивается аромат тлена. К черту! Мертвые головы не говорят, завтра выброшу с моста в Темзу. Под окном цоканье копыт. Что заставило меня посмотреть? В лунном свете на блестящей мостовой стоял бледный конь, на нем сидел всадник, перед собой он держал девушку в светлом платье, головы у всадника не было…
Утро началось с головной боли, коньяк, которого в бутылке осталось на несколько глотков, оказался скверным. Яичница с беконом, все эти запахи кухни вызывали тошноту, к тому же, кажется, поднялась температура. Остатки коньяка придали состоянию несколько менее отвратный вид, и я, забрав свою обременяющую ношу с твердым намерением расстаться с ней на первом же мосту, вышел на улицу. Шел дождь, народу на улице было мало, лишь время от времени прокатывались по мокрой брусчатке повозки. Голова просветлела, удовольствия прогулка явно не доставляла, и я решительно направился к ближайшему мосту, дабы завершить начатое.
– Ну, здравствуй, тебя только за смертью посылать, как ни двусмысленно это в данном случае звучит.
– Ольга???
– А ты очередное привидение увидел?
Она рассмеялась. Так, как когда-то. Так как тогда, когда я ее увидел под гипнозом? В медитациях? Но, определенно, я ее знал.
– Принес? Пойдем – покажешь.
Она затащила меня в подвальный паб, где взяла себе бокал белого вина, а мне виски, и открыла саквояж, даже не пытаясь меня спросить, фактически у всех, благо всех не было никого, на виду.
– Но это же не то!!! Ты сам хоть понимаешь, что это не то??? Забыл вообще все? В смысле, это можно использовать, материал не так уж плох, но это совершенно не то, что я просила!!!
Вид у меня был, судя по всему, совершенно ничего не понимающий, и она смирилась.
– Расскажи, что помнишь за последнюю неделю.
Рассказ занял полчаса примерно, за это время нам дважды обновили бокалы. Я говорил чуть отстраненно, мне самому история казалась крайне странной, даже придуманной или приснившейся, я пытался фиксировать какие-то события, которые можно было бы проверить из альтернативных источников, голос мой был низок и слегка хрипловат, такое часто бывает, когда говоришь о вещах не совсем земных, она слушала не перебивая, покачивая иногда в такт головой или отбивая чечетку пальцами по столу, я не вдавался в интимные детали моих похождений, но некоторые были слишком уж на поверхности, в момент рассказа про создание Всадника без головы ее пробило безудержным, почти нервическим смехом так, что она то ли рукой, то ли грудью опрокинула бокал с вином, я, увлеченный рассказом, не смог его поймать, и он, прокатившись по столу и разлив желтоватую жидкость, звонко разбился о пол, к нам было направился официант, но Ольга столь изящно изобразила пальцами успокаивающий жест и столь очаровательно улыбнулась, что инцидент был исчерпан.
– Итак, – сказала она в заключение, – ты реально забыл все, чему тебя учили, не понимаешь очевидных знаков, не делаешь простейших умозаключений, жив остался чудом, видимо, в этом есть какой-то смысл. Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, ты не можешь навредить обществу, а
