— Это я тебе запретила болтать! — поясняет Лотта.
— А теперь можешь всем рассказывать, — милостиво разрешает Луиза. — С завтрашнего дня мы обе будем ходить в школу.
Наконец господин Пальфи подобно ледоколу пробивается сквозь толпу девочек и подобно лоцману выводит свою семью за ворота школы. Тем временем жертвой всеобщего любопытства приходится пасть Труде. Ее волокут и взгромождают на нижний сук высокой рябины. Оттуда, сверху, она и повествует толпе девчонок обо всем, что ей известно.
Раздается звонок. Перемена окончена. По крайней мере так должно быть.
Учительницы входят в классы. Классы пусты. Учительницы подбегают к окнам и с возмущением смотрят на школьный двор. Там яблоку негде упасть. Учительницы, толкаясь, врываются в кабинет директора и хором жалуются ему.
— Милые дамы, прошу вас присесть! — говорит он. — Школьный служитель только что принес мне последний номер «Мюнхенского иллюстрированного журнала». И обложка этого номера весьма интересна для всей нашей школы. Не будете ли вы так любезны, фройляйн Брукбаур? — Он протягивает ей журнал.
Тут уж и учительницы, точно так же, как девочки на школьном дворе, напрочь позабыли, что перемена давно кончилась.
Фройляйн Ирена Герлах, как всегда элегантная, стоит невдалеке от здания Оперы и с озадаченным видом созерцает обложку иллюстрированного журнала, с которой на нее смотрят две девочки с косами. Подняв глаза от журнала, она буквально застывает на месте. Ибо у перекрестка останавливается открытое такси, а в такси сидят две девочки с мужчиной, которого она прекрасно знает, и женщиной, которую она и знать не желает!
Лотта щиплет сестру:
— Вон, смотри!
— Ай! Что там?
Лотта едва слышно шепчет:
— Фройляйн Герлах!
— Где?
— Правее! Вон та, в большой шляпе! С журналом в руках!
Луиза косится в сторону элегантной дамы. Больше всего ей сейчас хочется с торжеством показать даме язык!
— Что вы там увидели, девочки?
Ох, проклятье, неужели мама что-то заметила? Но тут, к счастью, из машины, стоящей рядом с такси, к ним обращается милая пожилая дама. Она протягивает маме иллюстрированный журнал и говорит с улыбкой:
— Вы позволите вам это презентовать?
Мама берет журнал, смотрит на обложку, потом, улыбнувшись, передает его мужу.
Машины, наконец, трогаются с места. Пожилая дама машет им на прощание рукой.
Девочки приникают к отцу и ошарашенно разглядывают фото на обложке.
— Ох, уж этот господин Эйпельдауэр, — сетует Луиза, — так нас подвести!
— А мы-то думали, — подхватывает Лотта, — что порвали все фотографии.
— Но ведь у него осталась пленка, — объясняет мама. — Он мог напечатать еще хоть сотню снимков.
— Как хорошо, что он вас надул! — констатирует отец. — Без него мама не разгадала бы вашу тайну. И без него не было бы сегодня никакой свадьбы!
Луиза вдруг резко оборачивается и смотрит в сторону Оперы. Но фройляйн Герлах уже и след простыл.
Лотта обращается к матери:
— Мы напишем письмо господину Эйпельдауэру и поблагодарим его за все!
Заново испеченная супружеская пара вместе с дочками поднимается по лестнице на Ротентурмштрассе. В дверях уже ждет Рези в своем воскресном наряде, ее широкое крестьянское лицо лучится улыбкой. Она протягивает новобрачной большой букет цветов.
— Я очень вам признательна, Рези, — говорит молодая женщина, — и я рада, что вы хотите у нас остаться.
Рези кивает резко и энергично, будто кукла в кукольном театре. Затем лопочет:
— Мне бы, конечное дело, надобно возвернуться к себе на хутор. К папаше. Но я так жутко полюбила фройляйн Лоттхен!
Господин капельмейстер смеется:
— По отношению к нам троим это не слишком вежливо, Рези!
Та в растерянности пожимает плечами. Фрау Пальфи приходит ей на помощь.
— Не можем же мы вечно стоять на площадке!
Рези распахивает перед ними дверь.
— Просим, просим!
— Секундочку! — спокойно произносит капельмейстер. — Мне нужно сначала заглянуть на другую квартиру.
Все застывают на месте. Неужто вот так, сразу, прямо в день свадьбы, он собирается в свое ателье на Кэрнтнерринг? (Нет, Рези вовсе даже не застыла, она беззвучно смеется про себя!)
Господин Пальфи подходит к дверям квартиры господина Габеле, достает из кармана ключ и отпирает дверь. Лоттхен подскакивает к нему. На дверях висит новая табличка, а на новой табличке отчетливо видна фамилия: Пальфи!
— О, папа! — Лоттхен вне себя от счастья.
А тут и Луиза подбегает, читает надпись на табличке, хватает сестрицу за воротник и они вместе пускаются в пляс. Больше всего их танец напоминает шабаш ведьм! Стены старого дома содрогаются!
— Ну, хватит! — кричит наконец господин капельмейстер. — Сию минуту ступайте на кухню, помогать Рези! — Он смотрит на часы. — А я пока покажу маме новую квартиру. Через полчаса будем обедать. Когда все приготовите, позвоните нам! — и он берет жену за руку.
В дверях своей квартиры Луиза делает книксен:
— Будем добрыми соседями, господин капельмейстер!
Молодая женщина снимает пальто и шляпу.
— Какая неожиданность! — говорит она совсем тихо.
— Приятная неожиданность? — осведомляется он.
— О, да!
— Лоттхен давно этого хотела, задолго до меня, — сообщает он, немного помолчав. — А Габеле разработал план тайного переселения до мельчайших деталей и вступил в бой с мебельными фургонами.
— Так вот почему нам так срочно понадобилось заехать в школу!
— Да! Перевозка рояля сильно задержала битву мебельных титанов.
Они входят в кабинет. На рояле стоит извлеченная из ящика письменного стола фотография юной женщины из прошлых, но незабываемых времен.
Он обнимает ее.
— На четвертом этаже слева мы будем счастливы вчетвером, а на четвертом этаже справа я буду счастлив один, но от вас меня будет отделять только стенка.
— Столько счастья сразу! — Она прижимается к нему.
— Безусловно больше, чем мы заслуживаем, — говорит он вполне серьезно. — Но не больше, чем мы сможем перенести!
— Никогда не думала, что такое возможно!
— Что ты имеешь в виду?
— Что утерянное счастье можно наверстать, как пропущенный школьный урок.
Он указывает ей на висящую, на стене картину. Из рамы на родителей смотрит детское личико, нарисованное господином Габеле.
