невроз или депрессия,
она заползала под одеяло на старом диване и зализывала раны, но на этот раз
уползать ей не хотелось, к тому же она чувствовала, что она не могла себе этого
позволить – кто тогда будет заботиться об их новой семье? И в этот момент она
впервые в жизни пристально посмотрела на себя в зеркало – чтобы оценить
урон, нанесенный соперницей. И тут Татьяна в ужасе отпрянула! Но её ужаснул
не вид незаживающих ран, она уже к ним привыкла. На этот раз она увидела
себя тем, кем всегда была – карликовым уродливым деревом, родящим колючки
вместо плодов. Деревом, которое она в душе ненавидела, и за которым никогда
не ухаживала…
Тогда и наступила следующая фаза её обучения – любви к себе самой.
Только теперь ей предстояло любить двух людей одновременно – себя и своего
мужа, и она самозабвенно взялась за эту работу. В перерывах между заботами о
муже, бизнесе, и других житейских делах, она упорно работала над собой.
Годами она что-то вычищала, отсекала, выравнивала, удобряла, прививала,
поливала. И однажды, посмотрев в зеркало, она действительно увидела
результаты своего нелегкого многолетнего труда. На неё теперь смотрела
уверенная в себе женщина, всегда знающая, чего она хочет, у которой были
стандарты, направление в жизни, и гордость за себя. Хотя эта фаза заняла у неё
около десяти лет, она не роптала – теперь она была так счастлива и довольна
собой, что роптание казалось совершенно неблагодарным занятием.
Правда, в начале этого пути у Татьяны появлялись мысли: «Если я буду
расти и развиваться, как это отразится на моих отношениях с Аланом? Пойдут
ли наши дороги в одном направлении, или я оставлю его далеко позади?» Но
она решила, что даже если все её страхи оправдаются, она не позволит себе
остановиться, и поэтому выбрала движение вперед. Теперь её внутренний мотор
быстро набирал обороты, и вот она уже двигалась по жизни со скоростью
Феррари, которая на автогонках должна завоевать ослепительную победу.
Её муж по-прежнему лежал на спине и наслаждался жизнью, т.е. двигался
со скоростью черепахи. Надо заметить, что Феррари трудно идти в ногу с
черепахой, так как она начнёт буксовать и пускать много дыма. Сначала Татьяна
то возмущалась и раздражалась, то смирялась и оставляла мужа в покое.
Игнорирование сменилось чем-то еще. Потом она начала умолять и даже
плакать – ей так хотелось, чтобы Алан проснулся и тоже пересел в мощное
Феррари! Временами, под напором её просьб, слёз и возмущений, он
действительно просыпался, вскакивал и провозглашал: «Да, дорогая, конечно!»
Но это длилось недолго, и вскоре он опять засыпал.
И вот теперь дело дошло до ультиматума. Десять лет назад она даже не
могла себе такое представить! У неё даже не повернулся бы язык попросить
мужа переселиться в другую комнату и заявить: «Или ты проснёшься, или я иду
дальше без тебя!» Но язык всё-таки повернулся, и теперь она пыталась понять -
что же происходит с их любовью? И что теперь делать с такой ранее желанной
ролью жены?
Татьяна в очередной раз закрыла двери, опустила шторы на окнах,
погрузилась в медитацию, и начала копать. Но каждый раз она откапывала один
и тот же ответ: «Пришло время научиться принимать любовь!» Да, у неё уже не
было сомнений, что проблема была именно в получении, но теперь она
недоумевала: «Как это «получать»? Господи, с чем это едят?» Это была
совершенно новая, неизведанная территория – её нога еще никогда сюда не
ступала. И на неё опять нахлынули воспоминания.
Как она обычно принимала любовь? Отвергала, если люди предлагали эту
любовь с критикой, осуждением, обвинениями, и прикрепляли вдобавок
негативные ярлыки? Ждала только сладких, сочных и отборных плодов,
отвергая при этом любое несовершенство, любую незрелость? Хватило ли у неё
душевной щедрости на то, чтобы принимать дары любви в любой предложенной
форме? Да, именно в любой форме! Хватило ли у неё душевной мудрости
увидеть эти дары сквозь эмоциональную завесу недоверия, обид, непонимания и
страха?
Перед Татьяной прошел целый ряд персонажей из её семейной драмы, и
теперь она понимала: да, они её любили, но до чего же любовь их была
неудобной, суровой и временами даже жестокой! И хотя они предлагали ей
любовь в заскорузлой уродливой форме и преподносили ей тяжелые уроки, они
всё же толкали её во взрослую жизнь и протрезвляли к действительности. Да,
такая любовь обрекала её на горькое одиночество и разочарования, кромсала её
на мелкие кусочки и ввергала в пропасть страданий, но каждый раз Татьяне
удавалось подниматься, взмахивать крыльями всё шире и увереннее, и
становиться всё сильнее и мудрее. Эта любовь, с привкусом горечи и кислоты,
помогла ей добраться до места, где она находилась сейчас, и стать тем, кем она
была сегодня. И она не могла пожаловаться, что это место было голым и
неуютным – большей частью она была совершенно счастлива, и по-настоящему
гордилась собой.
Почему же все эти годы она отвергала эти дары с таким возмущением и
злостью? Почему закатывала глаза, топала ногами, устраивала истерики, и
отбрасывала предложенное ей как нечто неприемлемое и непристойное?
Сколько людей ушло из ее жизни неоценёнными и непрощёнными? Сколько
ценнейших уроков, завуалированных жестов и предложений о помощи и
поддержке она пропустила? Перед Татьяной открылся и развернулся во всей
своей широте новый слой восприятия жизни, где она, наконец, смогла увидеть
события и людей совершенно в другом свете.
Она вдруг увидела мать, отца и бабушку, которые протягивали к ней руки,
пытались ей что-то вручить, но лица их были такими беспомощными и
виноватыми: «Мол, чем богаты, тем и рады!». Затем она вспомнила своих
друзей и бывших партнёров, которые, как она тогда думала, оскорбляли её
человеческое и женское достоинство, оставляли и предавали, а на самом деле с
любовью напоминали ей о недостатках, которые надо было срочно исправлять.
Она вспомнила своего первого мужа, который с нетерпением, страхом и
ненавистью – по крайней мере, именно так она воспринимала его действия -
стал выгонять её с сыном из дома, на третий день после их приезда в Англию.
Теперь она понимала, с какой неиссякаемой и неудержимой страстью он
пробуждал её от летаргического сна, пассивности и депрессии. Просто он
использовал единственно знакомые ей чувства – гнев и возмущение…
Все эти неудобные друзья, трудные люди, или так называемые «враги»,
которые нас будят, тревожат и будоражат! Почему мы отвергаем всю эту
скрытую незримую помощь и поддержку?
