чем-
то недовольна. Всем известно, что у женщин очень долгая память на такие
вещи. Но, так или иначе, через месяц они поженились, и постепенно новая
жизнь сгладила и это разочарование.
В день свадьбы она, правда, почему-то сильно нервничала – её просто
трусило мелкой лихорадкой, и долгие годы она не могла понять причины этого
страха. И хотя Татьяна уверяла себя, что это самый счастливый день в её жизни,
и она выходит замуж за мужчину своей мечты, какой-то необузданный,
панический страх, которому не было даже объяснения, сжигал её в тот день на
медленном коварном огне.
Возможно, на каком-то интуитивном уровне она осознавала, что, выходя
замуж за этого человека, ей придётся и в дальнейшем взваливать все житейские
проблемы на себя, и пожизненно тянуть эту лямку забот. И что романтикой как
не пахло, так уже никогда пахнуть не будет. Её интуиция прочитала в этой
ситуации нечто такое, чего мозг не смог проанализировать и осмыслить до
конца. Это была интуиция, которую мы часто забиваем своими фантазиями,
проекциями и раскалёнными желаниями, в то время как действительность,
подобно бедной родственнице, тоскует на задворках.
Если бы наша жизнь разворачивалась идеально, мы бы учились науке
любви в следующем порядке. В самом юном возрасте, когда о нас заботятся
родители и родные, и нам нужна их защита и поддержка, мы бы учились
принимать любовь. Когда мы выходим во взрослую жизнь, и нам нужно
получить знания, освоить стратегии, установить стандарты и определить
желания и направление в жизни, мы бы учились любить и поддерживать самих
себя. И только тогда, когда всё это более или менее достигнуто, мы были бы
готовы безвозмездно дарить свою любовь другим людям, ничего не требуя при
этом взамен, как не требовали, в свою очередь, от нас в детстве. Именно в такой
последовательности – получать любовь, дарить её самому себе, и только затем
дарить другим.
Но жизнь не всегда разворачивается идеально. Иногда нас не удобряли и не
поливали, и некоторые из нас выросли одинокими, растерянными и дикими
растениями. Когда мы росли, нам трудно было полюбить себя – мы смотрели в
зеркало и видели себя глазами родителей, которые убедили нас, что мы не
совсем полноценные, и больше похожи на карликовое корявое дерево, чем на
стройную березку. Хотя при этом они забыли, что именно они и дали нам эти
«плохие» семена!
Но мы всё равно тянулись к солнцу и когда становились взрослыми,
пытались всё же произвести на свет хоть какие-нибудь плоды. И пусть эти
недозревшие горькие плоды, лишенные света и свежего воздуха, выросли на
сухой неприветливой почве, мы всё же предлагаем их другим людям – в тщетной
надежде, что они им понравятся, и они будут даже восхищаться. Но люди
откусывают от этих дичков, и с отвращением выплёвывают – иногда молча, а
иногда кривясь и чертыхаясь…
Мы часто недооцениваем влияние семейной обстановки, в которой нас
вырастили и воспитали. Если почва, на которой мы росли, была пропитана
психологическим ядом, то какими бы большими и великолепными ни выросли
наши плоды, они всё равно будут давать горчинку, и отравлять все наши
отношения с окружающим миром. Тогда у нас даже может сложиться
убеждение, что мы обречены на эту неполноценность до конца своих дней. Это
в лучшем случае! В худшем случае мы даже этого не заметим, и начнём
обвинять других людей: «Как они посмели кривиться от моих плодов!» Но
правда состоит в том, что мы никогда ни на что не обречены. У нас всегда есть
возможность вырастить новые плоды, а для этого, как для любого садовода-
любителя, нужно время и терпение.
А что садоводы делают с отравленной землёй? Прежде всего, они дают ей
отдых, отказываясь собирать и продавать отравленный товар. Затем они
привносят новый грунт (знания), удобрения (любовь к себе), и только затем
сеют новые семена (новые привычки). Когда семена дают всходы, они их
накрывают, подвязывают, поливают и избавляют от сорняков. Они оберегают их
от заморозков, жучков и личинок, и следят за их правильным ростом. Они
делают всё, чтобы плоды были сладкими и сочными, и чтобы никто от них
больше не отворачивался…
Татьяна училась любви в обратном порядке. Сначала она научилась
отдавать любовь. Не потому что она была такой уж любвеобильной, а потому
что её отец, сам кстати находящийся на пьедестале своей матери, потребовал,
чтобы сначала она заслужила эту любовь, потому что он не может любить её
просто так, ни за что. И она стала заслуживать! Сначала она честно заслуживала
любовь в кругу семьи, а затем – у своих сверстников и друзей.
Когда же пришло время любить себя, она опять растерялась, и стала искать
того единственного, который покажет ей, наконец, как же выглядит эта
пресловутая любовь! Но мужчины почему-то отказывались ей это показывать, и
даже отворачивались от плодов её любви. В то время как она продолжала
отдавать – неистово и безвозмездно. Потом она родила сына, и ей опять
пришлось дарить и отдавать. Этот процесс тянулся до такой степени бесконечно,
что в один прекрасный день Татьяна поняла, что ей больше нечего давать…
И вот, наконец, в её жизнь пришел человек, который был готов показать, как
выглядит безусловная любовь. Но теперь её мучил вопрос: «За что Бог подарил
мне такое счастье?» Время от времени она даже с опаской оглядывалась – не
вырвет ли кто это счастье из её рук, или не передумает ли сам Алан? Она не
привыкла к тому, чтобы к ней так хорошо относились, никогда не критиковали,
не говоря уже о том, чтобы не выгоняли из дома. А где же борьба? А где
привычные боль и страдания? Нет, она не могла этого принять, поэтому
старалась давать еще больше, окутывая своего нового возлюбленного
неустанной заботой, в результате чего ему больше ничего не оставалось делать,
как только лежать на спине и получать. Он и не возражал!
А того она не знала, что это была не любовь, а только преддверие к науке
любви. Когда Бог увидел, что она опять только отдаёт, и отказывается получать,
вот тогда-то Он и выпустил на сцену соперницу – сбежавшую жену Алана. Бог
не просто её выпустил, он спустил её с цепи! И та сорвалась, как озлобленная и
долго не кормленная овчарка, готовая растерзать на куски любого, кто посягнёт
на ее «собственность». И тут Татьяна серьезно задумалась…
Обычно в таких случаях, когда к ней подкрадывался
