в пять строк:
ДА
ВОЗНЕСЕТЪ
ВАСЪ ГОСПОДЬ
ВЪ СВОЄ
ВРЕМѦ.
Это цитата из Нового Завета. Кусочек из первого соборного послания святого апостола Петра — «Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в своё время».
Так вот, никаких преимуществ первоочередное вручение медалей, ни мне, ни Александру Владимировичу, не давало, но сам факт… Ну, что одними из первых получим… Как бы — почетно, что ли.
Медали нам выдали светло-бронзовые, а мне ещё и с бантом. Бант этот говорил о том, что я во время русско-японской войны ранение получил.
Да, носилась эта награда на Александровско-Георгиевской ленте. Почти как медали «За покорение Западного Кавказа» и «За покорение Чечни и Дагестана». Но, там лента — Георгиевско-Александровская.
Однако, вручением российских медалей наше награждение не закончилось. Оказывается, мне и поручику ещё и из Японии пакеты пришли.
Сегодня нам их и передали.
Я вскрыл свой.
Мля… Медаль. Серебряная. На лицевой стороне — два скрещенных знамени, скрепленных шнуровой перевязью со свисающими кистями. Под рисунком — что-то ещё и написано. По-японски. На обороте — пятиконечная звезда.
К медали прилагалась ещё и бумага. На ней — опять одни иероглифы.
— Александр Владимирович, это, что нам такое вызвездило?
Поручик хмыкнул, иероглиф на медали пальцем потёр.
— Сэйкин…
Мне, что сэйкин, что не сэйкин — один хрен не понятно.
— Что, это по-нашему будет? — верчу медальку в руках, так и сяк поворачиваю.
— Прилежание, трудолюбие — так примерно.
Так, так, так… Какое такое ещё прилежание? К изучению боевых искусств?
Александр Владимирович тем временем бумагу, присланную вместе с медалью читать принялся. Причем, мою.
— «Свидетельство. Настоящее свидетельство выдается русскому Ивану Воробьеву в том, что он за все время плена в Японии не только вел себя честно как в отношении российской дисциплины, так и в отношении японских требований, но своим безукоризненным поведением всегда подавал пример и другим своим товарищам по плену, за что ему выдается серебряная медаль. Начальник приюта в Мацуяма полковник Коно…»
— Так, мы, что, в приюте, а не в лагере были?
Я взял у поручика присланный мне листочек и принялся его разглядывать.
— В лагере… — вздохнул Александр Владимирович. — Лицо победители хотят сохранить…
— А, что, и носить эту медаль можно? — я повертел в воздухе увесистым серебряным кругляшком на ленточке.
— Запрета нет, — как о чем-то вполне обычном сказал поручик. — Но, я — не буду.
Я решил тоже не носить, но и выбрасывать не стану. Пусть как память лежит. О плене.
Глава 40
Глава 40 Подготовка к собеседованию
— Иван, в чём на собеседование в академию пойдёшь?
Вопрос Александра Владимировича прозвучал для меня как гром среди ясного неба.
Я как-то и не задумывался над этим.
Документы у меня приняли, недостатков в них не обнаружили. Три раза спасибо омским блиноделам надо сказать — поработали на славу.
Тогда, со своими бумагами, я в гражданском платье был. Пришлось мне после приезда в столицу чуток потратиться — не в солдатском же обмундировании по проспектам и площадям города на Неве разгуливать. Купил всё, что требовалось, по совету поручика. Не шиковал, но денег в коробке из-под сигар всё же значительно убыло…
Назначено было мне, как и другим желающим проявить себя на поприще военной медицины, испытательное собеседование. Определен день и час для этого, вот я и вечерами, а иногда и ночное время прихватывая, готовился.
Про то, в чём на себе в академию являться, как-то и не было мыслей.
— А, как лучше? — вопросом на вопрос только и смог я ответить Александру Владимировичу.
— Ну, не знаю… — поручик развёл руками. — Давай подумаем…
Если пословица не врёт, то — встречают по одежке. Как дома на вступительные экзамены парни у нас ходили?
Кто как. Вчерашние дембеля — в форме, значками всякими-разными украшенной. У одного даже медаль была. Правда — юбилейная. «60 лет Вооруженных сил СССР». Парнишка сверхсрочником был, вот и получил данную награду.
Может и мне, в форме?
Я озвучил свою мысль поручику.
Тот, сначала разулыбался. Затем — хмыкнул. Причем, задумчиво. Как будто в голове мой вариант так и сяк взвешивал.
— Слушай… Действительно… Почему и нет?
На последнем слове Александр Владимирович ещё мне и подмигнул.
— Тем более, есть чем грудь украсить…
Тут поручик сделал серьёзно-суровое лицо, щеки надул и на левую половину своей груди глаза скосил. Там сейчас ничего не было, это он на мои награды намекал.
С ними у меня небольшой казус вышел.
При массовом награждении всегда какие-то накладки бывают. Списки-то на ордена и медали люди составляют, вот и вносят туда иногда совсем непричастных, а забывают — несомненно их заслуживших.
Вот так и мне в апреле из Главного Управления Российского Общества Красного Креста свидетельство пришло. Желтенькая бумажка такая. Там значилось, что мне медаль выдана. «В память русско-японской войны». Она сама, медаль эта, на сем свидетельстве даже была нарисована. Беленькая такая, с красным крестиком, на Александровской ленте.
Саму медаль не прислали. Сперва надо было денежки заплатить, тогда тебе её и изготовят. Причем, в частной ювелирной мастерской. На монетном дворе эти медали не чеканили — тут требовались ещё и эмальерные работы.
Я сразу у поручика пошёл прояснить ситуацию. Узнать, что и как.
— Ну, значит ты, Иван, где-то по линии Красного Креста числился. В лазарете или в военно-санитарном поезде… Где-то в списках личного состава, пусть и временно, но присутствовал.
Точно, было такое дело. Имел место факт. После госпиталя-то я на Дальний Восток на военно-санитарном поезде следовал, там и был поставлен на все виды довольствия, включен в положенные списки.
Ну, дают — брать надо. Заплатить-то за изготовление медали всего рубль требуется.
Заплатил куда надо. Через две недели малюсенную фитюльку в руках держал. Медалька — диаметром в два с половиной сантиметрика, на лицевой стороне эмалевый красный крест, на обороте — «русско-японская война» словами и даты — «1904 — 1905».
Простенькая, но государственная награда. Это у меня уже четвертая — если с японской лагерной медалью считать, а без неё — третья.
Тут же была извлечена из шкафа моя форма.
Примерил.
Что за дела… Мала.
Ничего себе я в атлетическом клубе железом побаловался…
Так, а это, скорее всего, опять от золотых зверьков моих подарочек. После тренировок они каждый день в работу включались. Не только по мышцам и связкам у меня как будто мягкие лапки бегали, даже по костям тёплые волны туда-сюда ходили. Каждый свой кровеносный сосуд и нерв я чувствовал. Нет, боли не было, даже и не знаю, как правильно те ощущения описать.
— Мала… — я перевёл глаза на поручика.
— Снимай. К завтрашнему утру новую пошьют.
Кто бы сомневался. У семьи Александра Владимировича даже свой портной в хозяйстве имеется. Хорошо, в князьях-то ходить…
— В комнате будь. Сейчас с тебя мерки снимут.
Поручик ушёл, а я опять за книги засел.
Испытательное-то собеседование за меня никто проходить не будет.
Глава 41
Глава 41 Зинаида Коноплянникова
Одна тысяча девятьсот пятый год в Российской Империи был неспокойный, а в шестом — террористы как с цепи сорвались… Будто мухоморов объелись.
Двадцать седьмого января в Санкт-Петербурге взорвали харчевню «Тверь», которая принадлежала Союзу Русского Народа и была постоянным местом сбора рабочих-монархистов. Убито было двое, а ранено одиннадцать человек. Многие — тяжело.
Двадцатого апреля в Иркутске террористами был убит инициатор открытия отдела Русского собрания преподаватель церковно-учительской семинарии Тронин.
Двадцать шестого апреля на Невском судостроительном заводе в перестрелке с революционерами-боевиками погибли вожаки заводского отдела Союза Русского Народа мастера котельного отделения Снесарев и Лавров, позже там убиты еще четверо рабочих-патриотов.
Двадцать седьмого июля в Ростове террористами убит активист Союза Русского Народа мастер железнодорожных мастерских Башков.
Двадцать девятого июня того же года от пулевых ранений скончался командующий Черноморским флотом вице-адмирал Чухнин. Убийцей его была террористка Измайлович Екатерина Адольфовна.
Двенадцатого августа террористами убит пензенский губернатор Хвостов. Он погиб при взрыве дачи Столыпина на Аптекарском острове, а всего там было лишено жизни сразу тридцать три человека. Кто и — совершенно безвинно.
До конца года террористами будет ещё смертельно ранен симбирский генерал-губернатор К. С. Старынкевич, в Твери С. Н. Ильинским убит граф А. П. Игнатьев, погибнет акмолинский губернатор Н. М. Литвин, в декабре будет совершено убийство санкт-петербургского градоначальника
