Глава 16
Ура! У нас есть собственный транспорт. Ну или типа того
Закончив нас фотографировать, констебль Майк – то есть полисмен-журналист – отпустил Альберта со строгим предупреждением, напомнив заодно, что за ним еще тридцать часов общественно-полезных работ за предыдущее нарушение. Нарушение состояло в том, что Альберт запустил в садик Филлис козла, а козел сожрал розы, до сих пор неизменно занимавшие первое место на городской выставке цветов. Так мы узнали, что Альберт уже состоит на учете в полиции. Его война с сестрой началась несколькими неделями раньше с крупной ссоры из-за неких фамильных драгоценностей, и Альберт с тех пор никак не мог остыть.
Если бы в тот момент хоть кто-то из нас троих додумался поинтересоваться подробностями этой ссоры, мы бы уже тогда узнали, о каких именно фамильных драгоценностях идет речь. Но мы не спросили, поэтому провести логическую связь нам удалось только гораздо позже, после мертвой чайки. (Вы поймете, о чем я, когда мы до этого дойдем.)
Майк конфисковал у Альберта лопату, и Альберт побрел домой, что-то сердито бурча насчет коррумпированных копов. Майк расстроился, но когда Филлис сказала: «Ты настоящий храбрый полицейский, Майк. Будь выше этого», ему удалось проглотить обиду и взять себя в руки.
В награду за героизм Филлис пригласила нас на чай с пирожками. Мы провели краткое совещание, решая, стоит ли соглашаться, ведь, в конце концов, Филлис – это незнакомец, вернее, незнакомка. Но поскольку мы проголодались и к тому же с нами был полицейский и журналист в одном флаконе, мы решили, что нет никакого смысла отказываться от угощения. Хотя, может, и отказались бы, если бы заранее знали, чем она собирается нас угощать. Грушево-картофельные пирожки – это, знаете ли, штука, которую не каждому удается полюбить с первого раза.
Дом Филлис был прямо за углом, меньше чем в минуте ходьбы, – маленький каменный коттедж. Майк расположился за кухонным столом как у себя дома (чуть позже выяснилось, что он и был дома) и защелкал шариковой ручкой. Видно было, что ему не терпится начать статью.
– Итак, расскажите, пожалуйста, что привело вас в Джилстон.
Мне вмиг стало нехорошо. Полицейское расследование – нет, такого я не выдержу! Я сразу выболтаю все: что мы беглецы, взломщики, воры и поджигатели, – и нас отправят в колонию для несовершеннолетних, и я никогда не встречусь с Аланом Квакли. Нет уж, лучше всего держать рот на замке. Я послал Бену и Чарли взгляд, ясно говоривший: «Ни слова! Молчим как рыбы!»
Невероятно, но Чарли умудрился не понять мой взгляд. Он сердито покосился на меня и начал:
– Дело в том, что мы ищем…
Я ткнул его локтем в бок, и у него изо рта вылетел кусок картошки – или груши, поди разбери. Бен, в отличие от Чарли, взгляд мой понял правильно и сказал:
– Просто мы приехали на каникулы к родне Фреда…
– Фред – это в смысле Фредерика? Как это пишется?
– Фред – это в смысле Фред. Ф-Р-Е-Д.
Майк глянул на меня, потом присмотрелся получше, и в его глазах мелькнуло понимание.
– Извини, парень. Я думал, ты девочка. Знаешь, юбка и все такое.
Я вздохнул. Вся эта история с девчачьим нарядом мне уже порядком надоела. Мне – но не Бену с Чарли. Пока они ржали, я почти прикончил здоровенный грушево-картофельный пирожок.
– Назовите мне, пожалуйста, ваши полные имена. – Ручка Майка застыла над блокнотом.
– Чарли А… Ай!
Это я лягнул Чарли под столом. И сказал:
– Мы предпочли бы сохранить анонимность.
Майк кивнул, но я увидел, как он вывел в блокноте: «Чарли Ай». Вот дурачок.
– Не много же вы мне поведали, ребятки, – сказал он разочарованно.
Филлис поставила в центр стола чайник и взъерошила Майку волосы.
– Не волнуйся, ты непременно напишешь что-то такое, что придется по душе читателю. Ты отыщешь свой неповторимый стиль.
Майк надул щеки:
– Надеюсь, ты не советуешь мне прибегнуть к измышлениям? Это абсолютно неприемлемо. Я скорее умру, чем поступлюсь принципами честной журналистики.
Теперь, когда я знаю, какие именно слова вышли из-под его пера, мне просто не верится, что он и впрямь это сказал. Констебль Майк действительно нашел свой стиль. Я бы назвал этот стиль «ни слова правды».
Филлис принесла свекольно-малиновые лепешки и положила одну мне на тарелку, хотя я очень четко сказал самым звонким своим голосом:
– Благодарю вас, я не большой поклонник свеклы.
Бабс специально обучила меня этой вежливой фразе для отказа от нелюбимой еды.
Филлис намазала свою лепешку очень толстым слоем пасты «Мармайт», окунула ее в чай и уставилась на меня водянисто-голубыми глазами. Глядя на нее, я снова подумал о Бабс. (Глядя на Филлис, а не на лепешку с «Мармайтом».)
– И где же твоя родня?
Это был сложный и опасный вопрос, поэтому я сказал:
– Вы знаете, что «Мармайт» делается из пивных дрожжей, а открыт он был по чистой случайности?
Филлис подняла бровь:
– Ну разве это не маленькое чудо?
Открытие «Мармайта» вовсе не было маленьким чудом, но я не стал поправлять Филлис, надеясь, что эта тема отвлекла ее от расспросов о моей семье.
– Как же вышло, дети, что вы оказались в Джилстоне одни, без взрослых?
Кусок свекольной лепешки застрял у меня в горле. Я всегда очень плохо умел врать. К счастью, Бен в этом деле крупный специалист. Он лучезарно улыбнулся Филлис:
– Как я уже сказал, мы тут гостим на каникулах, вот и решили обследовать окрестности.
– Ясно. А где вы остановились?
Сердце у меня чуть не выскочило из груди, но на лице Бена не отразилось ни малейших признаков беспокойства:
– В этой деревушке поблизости, как ее там…
– Лламфа?
– Да, точно, – подтвердил Бен, глазом не моргнув.
– Может, тогда позвоним вашим, пусть они за вами приедут?
Я судорожно вдохнул, что было не самым умным поступком в моей жизни, потому что Филлис внимательно на меня посмотрела, а здоровущий кусок лепешки попал не в то горло.
Филлис нахмурилась, и на лбу у нее опять прибавилось морщин.
– С Супердевочкой все в порядке? – спросила она с тревогой.
– Да все с ней отлично.
Бен хлопнул меня по спине, и кусок свеклы вылетел обратно в рот. Я старательно прожевал его и аккуратно проглотил.
– Так что, хотите, я позвоню вашим родителям?
Я несколько раз открыл и закрыл рот:
– Э-э… м-м… эм-м-м…
Зато спокойствие Бена оставалось нерушимым, как гора нетронутых сэндвичей с огурцом и вареньем в центре стола.
