Или как оно там?
Козел горный! Кобель Горский!
Один хрен! ВСЕ — ПРАВДА!
Вот тебе и добренькое утречко, Викачка-дурочка! Вот тебе и счастливая любовушка-морковушка!
СУКА!
Я достала мобильный, настучала сообщение и отправила Маркушеньку-кобелиную-душеньку в самый что ни на есть черный списочек.
«Кобель ты, Горский!» — улетел по адресу месседж.
Затем отключила звук. Подумала… и вовсе вырубила телефон.
Мы плавно удалялись от университета. Вася молча рулил, не решаясь даже дышать в мою нервную сторону, не то что включить музыку. А я пыталась понять.
Вот я.
Это я такая неудачница, что из всех ресторанов города меня угораздило попасть за соседний столик с этой беременной Гретхен?
Или наоборот, охрененно везучая я баба, которой судьба сыпет фактами в глаза — вот, мол, посмотри, в кого ты влюбляешься! Кобель Обыкновенный. Вот, он трахает лаборантку с кафедры, без пяти минут замужнюю, между прочим, женщину. Вот уже его член у тебя во рту, не смотря на то, что личные отношения со студентами, как минимум неэтичны, непедагогичны и непрофессиональны. А вот и ТА-ДААМ его беременная девушка.
А может, и вообще жена!
Но ведь кольца у него нет. Это, естественно, не показатель, хотя… На левой руке есть тонкая золотая печатка на безымянном пальце с какими-то инициалами. Может он этот… как его… католик? Или, прости господи, протестант? Гретхен эта немка вроде. А кто у нас немцы?
Так, погуглим.
Пришлось включить телефон. Дзынь-Дзынь-Дзынь. Пять пропущенных от Лили. Два с неизвестного номера. Три СМС — читать не буду!
Окей, Гугл!
Основное вероисповедание в Германии. Найти.
Ну вот, блядь. Католики и протестанты.
Протестант.
ПРОСТИТУТ!
Он еще и женат, оказывается!
Знаете, профессор, занудным преподом в уродских очках вы мне нравились больше!
Вырубила мобильник снова.
Злость. Ярость. Гнев. Они смешались в сильнодействующий ядовитый коктейль, отравляющий мою кровь смертельными дозами. Это хорошо, что в состоянии аффекта я оперативно смотала удочки и покинула зону боевых действий. Иначе, ей богу, несдобровать было бы Горскому.
Еще и Гретхен этой горемычной досталось бы! А ей-то за что?! Ее вообще только обнять и плакать. Беременна к тому же. Вон, как радовалась, бедняжка. Поди, не знает, что небо рогами дырявит.
Несчастная женщина.
Это ж сколько нас таких дур на одного кобеля приходится?
Гретхен. Анфиса. Я-овца.
И это я за профессором всего полтора месяца присматриваю!
Да у такого ушлого проходимца, наверное, пол института в коморке отсасывает! Хорош кобель. Недаром очки носит, профессор!
«Ты — моя», главное. И ведь, предъявить же даже ему нечего. Ни разу эта скотина не сказала — «я — твой»!
Стоило задуматься, Вика! А ты уши растопырила вместе с ногами и рада стараться.
Идиотка.
Какая же я И-Д-И-О-Т-К-А!
Радовало одно — плакать мне совершенно не хотелось.
Хотелось что-нибудь разбить. Желательно об лицо профессора.
Девственность я хотела ему свою отдать. ПЕРЕБЬЕТСЯ! Пусть жене беременной огурцы солит. Да фейхоа по городу ищет темными ночами!
МУДАК.
Уж лучше пусть извращенец-граф своим старым аристократическим членом сделает из меня женщину.
Фу, блядь. НЕТ.
— Вася, разворачивай в центр. В одно место заехать надо.
— Куда едем, Виктория Викторовна?
— «Аркадия Плаза» на Горького. Знаешь?
— Конечно.
— Там напротив «Черная орхидея». Припаркуйся где-нибудь рядом.
— Но…
— Вася, блядь!
— Хорошо, Виктория Викторовна.
Я входила в магазин интимных товаров «Черная орхидея» так, будто это было для меня обыденно, естественно и привычно.
В любой другой момент я тряслась бы, как осиновый лист, но сейчас, во мне едва ли угадывалась девственница. Смелый взгляд скользил по полкам с разнообразными товарами, по манекенам в сексуальных латексных и кожаных костюмах, по стеклянным стеллажам с неоново-красной подсветкой, за стенками которых красовались различные маски, кляпы, наручники…
— Я могу Вам чем-нибудь помочь? — симпатичная девчонка с яркой рыжей французской косой приветливо улыбнулась.
На ней была обычная черная футболка и джинсы. На лице минимум косметики и нежные веснушки, аккуратный маникюр, ненавязчивый аромат белого чая. Знаете, такие вот девочки обычно в детских центрах работают, малышам животные мордочки на лицах рисуют, а не в секс-шопах консультации проводят. Слишком уж она чистенькая, миленькая, улыбающаяся так приятно… Да она выглядит большей девственницей, чем я!
Хотя… много ли секс-шопов я посещала?!
Этот первый.
Но почему-то я ожидала встретить здесь покрытого татуировками панка с дредами и кольцом в носу, а не вот этот колокольчик.
Так ладно.
— Мне нужен кожаный лифчик, вон та корона и резиновый член.
Глава 21
Я провела в «Черной орхидее» почти час и вышла оттуда, сжимая в руках черный матовый бумажный пакет. Василий, который предпочел все это время дожидаться меня на улице, не смотря на собачий холод, опасливо покосился и нервно сглотнул, будто в моих руках как минимум разрывная граната.
Тяжеленький денек, Васенька. Согласна.
Цербер молча утер со лба невесть откуда взявшуюся испарину. Молча открыл пассажирскую дверь. Молча завел двигатель и тронулся с места.
— Домой, Виктория Викторовна? — голос Рембо с плохо скрываемыми оттенками надежды рассек сгустившуюся тишину, а растерянные, как у мамонтенка, потерявшего маму, глаза вызывали жалость.
Вот что за охранник такой? Хоть к груди прикладывай, чтоб не заплакал.
— Домой, Василий. И ради всех святых, включи хоть что ли музыку.
Пребывая глубоко в себе, я даже не заметила, как мы подъехали к дому. Очнулась, лишь когда цербер открыл для меня дверцу и подал руку.
— Я сегодня еще необходим?
Сощурившись, вдумчиво глянула на охранника. Кем он там работал до нас? Что-то как-то я без понятия. Наверняка, в каких-нибудь органах служил.
— Необходим, Василий. Собери мне досье на наследника графа фон Беренгофа. Это должен быть холостой мужчина от тридцати до ста. Возможно, какой-то ученый. Я слышала, он профессор. Мне нужно все. Имя, фото, чем занимается… В-общем, ты понял.
