Глава 9. Побоище
Взволнованные взгляды зверей скрестились на мне, и в глазах Гарея появилось недоверие. Сына старейшины можно было понять — они сейчас действуют без ведома своего приора, и Бобрам ой как не хочется стать участником в каком-нибудь заговоре.
— То есть, мной пахнет? — я с сомнением смотрел на перетертую в пальцах Губы пыль.
— Не прямо тобой, мастер, но ты носишь этот запах.
Голова лихорадочно работала, и после слов Пчелы что-то вдруг перемкнуло. А ведь уже было такое, что меня находили по чужому запаху. Нахмурившись, я вытащил талисман, и Губа глянул на него лишь один раз.
— Да, этот запах, — а потом покачал головой, — Только точно не скажешь, от какого именно волоса, тут все давно переплелось.
У меня гулко забилось сердце. Я дал команду двигаться вдвое быстрее — под ногами шелестело травянистое поле, а мысли мои были далеко.
Кто? Хильда? Кицунэ? Моя рука вдруг сжала талисман… Рычок?!
Так, Марк, задвигаем на заднюю сцену свои мечты, и мыслим логично. Явно не Рычок, при мне еще подобных чудес не происходило.
Кицунэ? Если верить карте, что мне показывала Лисица, ей до своего острова пилить и пилить, причем это прогулка не по парку. Территория вроде как захвачена врагом. Я, конечно, не сомневаюсь в способностях зверя седьмой ступени, но даже в магическом мире надо быть реалистом.
Хильда… Вспомнив эту валькирию с черной косой, я непроизвольно прибавил шаг и догнал ведущего нас сына вождя.
— Гарей, — окликнул я его, — А сколько идти до Куниц?
— Обычным шагом? — на бегу было трудно показать задумчивый вид, но Гарею это удалось, — Ну, полдня точно. Обычно утром выходишь, и к полудню уже там.
Я кивнул. Расстояния тут тоже вполне себе адекватные, если вспомнить те же земли Серых Волков.
Наш отряд стремительно продолжал продвигаться вперед по полям и лесам, но спустя некоторое время Губа поднял руку. Пришлось остановиться.
—Что? — я подошел к нему, когда тот советовался со вторым следопытом.
— Следы делятся. Один отряд ушел левее, а два вперед, — Губа повел рукой.
— Куда пошел человек?
Губа ткнул прямо. Затем я похлопал по нагруднику, спрашивая про запах талисмана, и следопыты все равно ткнули вперед. Мои зубы заскрипели — я даже не ожидал, что буду так волноваться за Хильду.
— Этот чертов Мориц, — сев на корточки, я прижал ладони к земле, — Он будто все время на шаг впереди…
Впитывая силу стихии, я пытался заставить ее помочь принять решение. Недолго думая, я просто направил эту энергию в голову — мозги подзарядить.
— Мастер? — послышалось от замерших в ожидании зверей.
— Так, Губа, Зунга, — я встал, — Вы следуете за своими по запаху, вас они послушают. Со мной идут Бобры.
Губа покачал головой:
— Нам бы пару Бобров в отряде на случай, если местных встретим.
— Тоже верно. Гарей? — я глянул на сына вождя, и тот жестом отрядил двоих воинов.
Губа же махнул Труже, еще одному Шмелю, и они отошли к нам. Равноценный обмен.
Вот десятники махнули руками своим зверям, и пятнадцать воинов удалились. На поле я еще некоторое время видел их спины, но вот они вступили в небольшую чащу, островком лежащую посреди равнины, и исчезли.
Нас осталось одиннадцать. Стоять было некогда, и мы снова двинулись вперед. Мне надоело строить предположения, и хотелось уже встретиться хотя бы с одним зверем, который был в курсе всех дел.
Я усмехнулся. Лишь бы с человеком не встретиться — не уверен я, что мы даже целым отрядом выстоим против одного командора.
***
Продолжая бежать в сторону Куниц, я не сразу понял, какую ошибку допустил. Звери Шмелиного леса воспринимали меня командиром, теперь же вокруг были в основном Бобры, и чувствовалась их отчужденность. Я не был уверен, что мой приказ бросятся выполнять.
Мое слово чужака не было для них законом, но я не стал ломать ситуацию нахрапом — могло выйти только хуже. Осталось только ждать подходящего момента, и взять хитростью.
На небе уже появилось едва уловимое зарево, когда впереди показалась деревня Куниц. Она расположилась на берегу озерца, и домики чернели на фоне серебристой глади. Гарей, несущий в жилах их кровь, заметно разволновался и прибавил ходу.
В коротком рывке я догнал его и схватил за плечо.
— Стоять!
Парень грубо отмахнулся — сын вождя не привык к такому обращению. Вот тут и случилось то, чего я боялся. Сзади послышались возмущенные возгласы, зашелестели вынимаемые клинки.
— Руку убери, зверь! — грозный взгляд Гарея пронзил меня, он положил руку на рукоять меча, — Это — не твои земли.
Я усмехнулся, оглядывая остальных Бобров — они все вытащили оружие и, нахмурившись, сверлили меня взглядами. В руках у них были в основном топоры и копья, у двоих были мечи. Как и у сына вождя.
Тружа со Шмелем встали рядом со мной, приготовившись к бою. Но в моих планах резни не было.
— Вы чего рты разинули, а?! — я рявкнул на Бобров, и слегка тряхнул Гарея, — Сейчас сын вождя убежит, а ему там горло перережут! Так вы храните ему жизнь?
Во взглядах воинов появилось сомнение, и они стали переглядываться. Об этом они как-то не подумали.
— Кто там сейчас?! Куницы или враг? — я не унимался, — Вы знаете?
Некоторые Бобры покачали головой. А я рванул Гарея к себе и проорал уже ему:
— Кто там?! Отвечай, сын вождя!
Тот совсем по-детски отклячил нижнюю губу и процедил сквозь зубы:
— Не знаю.
Я отпустил его, а потом продолжил:
— Идите на хрен все, — потом махнул двум верным мне воинам, и мы отошли в сторону.
Замершие Бобры во главе с Гареем смотрели на нас, округлив глаза. Пройдя несколько шагов, я развернулся и сел на землю. Прикосновение ставшей уже родной стихии к пятой точке добавило уверенности. Тружа со Шмелем устало присели рядом.
— Давайте-давайте, а я посмотрю, — я великодушно указал на деревню зубастых Куниц, — Вперед.
Как я и ожидал, никто не сдвинулся с места.
— Мастер Белый Волк, — с сомнением сказал Гарей, — Зачем все это?
Мне пришлось сдержать улыбку. Прогресс есть, я уже «мастер Белый Волк».
— Ты воевода? — с наездом спросил я, — Вот и командуй. Только советую оставить тут пару воинов, чтобы хоть тело твое, если что, вытащили.
Наша перепалка долго не продлилась. Если молодой и горячий Гарей еще мог бы поспорить, но среди его воинов нашлись довольно зрелые звери. Тот же следопыт присел на корточки, потом глянул на своих снизу вверх, и проворчал:
