– Нет. Ни у кого. Ключи я всегда ношу с собой. Я их к лямкам для пояса привязываю, – полковник схватился за голову и широко разинул рот, глотая спертый воздух. – Да приведите же сюда колдуна! Я согласен, чтобы он меня загипнотизировал, лишь бы правда всплыла наружу. Но, умоляю, не звоните в высшие структуры. Им только повод дай. Они вопьются хуже упырей, не отвертишься.
“Надо что-то сказать, пока мне не предложили взятку”, – я сомневалась в виновности Свербилкина. Меня учили вычислять лгунов. В его поведении я не нашла признаков обмана. Да и зачем ему подставляться под суд? Мочить репутацию. Местечко у него теплое и хлебное. Жизнь – веселей не бывает. Одним словом, не жизнь, а песня.
– Завтра я привлеку к расследованию внештатную ведьму, – я обнадежила уставшего ругаться про себя полковника, – Но вам, Виктор Андреевич, я не советую уезжать из города.
– Сроду не выезжал из Волочаровска, да и некуда мне ехать. Я не сбегу. Не беспокойтесь. Огромное вам спасибо. Если что нужно, я к вашим услугам.
– Мне нужны материалы нераскрытых дел команды Смолина.
– Вот они, ваши материалы. Клубничка со сливками.
– Здесь не только клубничка, дядя Витя, – уточнила Зоя. Перекладывая журналы в новую стопку, она фотографировала айфоном каждую обложку и делала записи на бумажном листке. – Тут и про машины, и про путешествия, и про моду, и даже про цветоводство и виноградарство. А вот про пчел.
Зоя подняла на всеобщее обозрение журнал “Пасечник”.
– Подвинься, Зоенька, – Свербилкин подошел к табуретке.
Вернув отложенные племянницей журналы на вершину горки, он поднял тяжелую стопку, вздохнул и положил стопку обратно.
– По весу то же самое. Более того! – полковник так обрадовался, словно ему удалось раскрыть преступление, – Зуб даю, эти журналы я сам положил в сейф вместо папок с документами. Только я не знал, что это не документы. И Петя не знал, – он указующе взглянул на Берендеева, – и Зоя не знала. Все видели дела Ивана Иваныча, а дел-то не было и в помине. Я пальцами чувствовал шершавую бумагу, и смотрел фотографии убитых. Это колдовство. Чистая ворожба. Нас всех заколдовали товарищи из вашего ведомства.
– Те мужики мне сразу показались подозрительными! – вспомнила Зоя.
– Мужики? – недоуменно воскликнула я. – Дела Смолина передала вам на хранение женщина – Евгения Гладко, – я выхватила расписку из рук Петра. – Вот, посмотрите!
– Чего нам смотреть, мы и так знаем, что от вашей структуры к нам пришли двое молодых мужиков в кожанках, накаченные амбалы, – Свербилкин поднес расписку к глазам. – Разве я мог понять, что написано “Евгения”, а не “Евгений” при таком корявом почерке. Буквы нараскосяк танцуют.
– Вы запомнили внешность посетителей?
– Почти не запомнил. Башка, как с похмелья, трещала. Помню, у одного были черные волосы и смуглая кожа, а другой малость посветлей. Слышал, они ругались между собой. Тот, что потемней, орал, мол, из-за твоих гребаных пристрастий меня чуть не прижали. Второй велел ему заткнуться. Увидев нас, они оба умолкли.
– Да. Я тоже слышал, – подтвердил Петр. – Выглядели они неприметно, фоторобот составить не могу. Служебное удостоверение чернявого, который расписывался, я видел мельком.
– Они как в сером тумане плавали в глазах. И голова у меня гудела. Атмосферное давление, видно, менялось. Или впрямь колдовство, – вздохнула Зоя. – Они ушли сразу после передачи документов, хотя мой дядя приглашал их к столу. Подходило время ужина.
– На улице стемнело, когда они пришли? – мне вспомнился Валко.
– Темно было, как в колодце. День, вообще, пасмурный был, – девушка выглянула в окно. – С утра путем не рассветало.
– Попытайтесь вспомнить, Зоя, у смуглого мужчины были длинные волосы?
– Не очень. Они были зачесаны назад и прилизаны гелем. На них отражался свет лампочки.
– Лицо у него было широкое или узкое?
– Среднее. А у второго – круглее.
– Постарайтесь составить фоторобот, – теряясь в догадках, посоветовала я. – И никому не говорите о случившемся.
Лгут они, или нет, непонятно. Евгения Гладко в Отделе на хорошем счету. Магией она не владеет. Кроме того, третий месяц беременности – не лучше время для авантюр с несколькими убийствами и кражей уголовных дел. Мутно это все, правильно сказал Егор Ветров. Но отступать некуда.
Изъятые у Свербилкина журналы я решила отвезти домой.
ГЛАВА 9. В гостях у мэра
Погода испортилась. Пока я скакала на Козленке по городским шоссе, перетекавшим из рытвины в ухаб, небо заволокли темно-синие тучи. Суетливые горожане разлетались по домам-крепостям за осиновые заборы и стальные двери. Пожилые охранники запирали двери офисов на гроздья замков. Стройные консультантки опускали рольставни витрин торгового центра. С маленького рынка муравьями ползли навьюченные торговцы.
Тихон посоветовал идти на званый ужин к мэру в вечернем платье. Не вопрос… Дома я выбрала из костюмерной ночного театра для вампирюшников короткое черное платье и туфли на высоком каблуке тон-в-тон.
Ходить на каблуках было не слишком удобно, но я привыкла к различным испытаниям. Могла без проблем изобразить красивую женственную походку. Нарисовав яркий макияж, я закинула на плечо маленькую черную кожаную сумочку с блестяшками. Вечерний образ был готов.
Молодой охранник у шлагбаума элитного коттеджного поселка “Крутой Берег” проводил меня раздевающим взглядом и масляной улыбкой.
Осиновый забор, окружавший просторный участок Коньковых, устремлялся в высоту метров на пять. Широкие столбы дальневосточных осин, скрепленные железными хомутами, вверху были заточены наподобие кольев. Над ними вдалеке виднелись остроконечные белоснежные башни, покрытые коричневой гибкой черепицей.
Чуткие видеокамеры на заборе бесшумно поворачивались за мной.
Кнопка звонка выдала расположение автоматических ворот. Тяжелая створка медленно выдвинулась наружу. На садовой дорожке, вымощенной природным камнем, меня ждал невысокий мужчина среднего возраста, черноволосый, недавно начавший лысеть. С легким средиземноморским акцентом он поприветствовал меня и попросил следовать за ним в огромный трехэтажный коттедж, стилизованный под средневековый замок. Под фигурно подстриженными кипарисами, рододендронами и самшитами раскинулись обильно цветущие клумбы. По ажурной арке над центральной дорожкой вились розы и клематисы. Слева от дома находился глубокий пруд с мраморными берегами и фонтаном в виде трех китов. Мой проводник опустил руку в воду. К нему подплыли крупные разноцветные карпы, они стали пощипывать его за пальцы, выпрашивая угощение.
Подробно рассказывая о характере каждой рыбины, слуга провел меня через просторный холл с купольным потолком умопомрачительной высоты. Рассматривая снизу широкую люстру, выполненную из тончайших медных проволок, я подумала, что если бы она оттуда свалилась, то заняла бы больше половины зала. Поклонившись мне будто царице, жизнерадостный слуга раскрыл двустворчатые двери вишневого цвета, украшенные лепниной, и проводил меня к длинному столу из красного дерева, окруженному мягкими стульями с полосатой обивкой. За столом могло свободно разместиться полсотни гостей, но в данный момент за ним сидели два человека: Валерий Коньков в бордовом костюме с фиолетовым галстуком и его жена Наталья в кружевном темно-синем платье, удачно дополненном ожерельем в форме виноградной лозы. Ее черное каре блестело от лака, на малоподвижном от уколов ботокса лице с неприглядно мелкими чертами резко выделялись накачанные губы, которые зрительно еще больше увеличивала ярко-красная помада. В камине, украшенном серебряными змеями, бился красноватый огонь. На голубых с белыми лилиями стенах мерцали неоновые бра. Гофрированные шторы из коричневой ткани на пяти широких полукруглых окнах были слегка приоткрыты.
