— Они же ненавидят друг друга! — смеётся Константин. — Их дома враждуют больше трёх десятков лет. Ты именно поэтому их выбрала? Чтобы следили друг за дружкой почище, чем ревнивые супруги? Никогда не сомневался, что ты просто умница. Так значит, ты бросила этот дивный рассадник склочников и подхалимов ради того, чтобы вновь умчаться на этот остров оживших кошмаров?
— Да было бы, что бросать…
— Не скромничай, моя дорогая: у тебя всегда отлично получалось распутывать эти клубки интриг как головоломки. Так значит, вот к чему столько охраны? Удивлён, что не больше. Удивлён, что не увидел знакомых лиц. Где капитан Васко? Это он привёз тебя сюда?
— Нет. Его не было в Серене, когда я отплывала.
— Ну, надеюсь, новый капитан был с тобой столь же учтив. А Курт? Неужели ты не взяла с собой даже нашего бравого Курта?
Анна качает головой:
— Я торопилась с отплытием. Официально я вновь прибыла сюда как эмиссар Торгового Содружества. Никто не знает настоящей причины. Мне не хотелось, чтобы кто-то попытался меня… отговорить. Даже близкие друзья.
Близкие. Слово неожиданно прокатывается по рёбрам острыми камнями, резонирует в лёгких въедливым дребезжанием. Никто, никто, никто не имеет права быть ей ближе, чем он!
«Одержимость».
Константин недовольно морщится: Винбарр будто бы нарочно выбирает самые неподходящие моменты, чтобы вламываться в его мысли. Впрочем, ничего нового или удивительного. Удивляет как раз другое: то, что он молчал с самого момента встречи с Анной. Константин почти даже забыл о его присутствии. И лишь сейчас понял, что всё это время ощущал его настороженное, почти тревожное внимание, с противным скрежетом царапающее изнутри, как затупленный столовый нож в неумелых руках царапает по дорогому фарфору обеденного блюда. Ах, да, он уже и запамятовал, что Верховный Король погиб именно от её руки, от руки Анны. Забавно. Как много у них, оказывается, общего.
«Катасах умел читать людей. Он ошибся. Но чтобы настолько? Я пытался понять — что заставило черноту внутри тебя расти так быстро? Теперь вижу. Пустота и одержимость. Её прибытие на Тир-Фради было ошибкой. Ещё одной чудовищной ошибкой из числа уже совершённых».
Константин привычно отмахивается от этого голоса, украдкой глянув в сторону Анны. Но нет, конечно же, она не может слышать его. Однако, явно замечает, что Константин отвлёкся, смотрит с тревогой. И со свойственной ей изумительной проницательностью бьёт в цель с первой попытки:
— Мев говорила мне о духе Верховного Короля. Это он? Он правда теперь внутри тебя? Он знает, как помочь?
— Помочь? — Константин уничижительно фыркает. — Если он и хочет «помочь», то исключительно так же, как уже пытался это сделать, когда ты остановила его. Большую часть времени я его не слышу. Во всех остальных случаях он желает мне «сдохнуть обратно». Это всё, что тебе нужно знать о нашем с ним прелестном общении.
«Поймай себе йоглана и заполни пустоту своей башки из-под его хвоста».
— Я найду способ от него избавиться. Рано или поздно — найду. А пока — не думай о нём. Я просто не вынесу, если, помимо его вездесущего присутствия в моей голове, ещё и буду тратить драгоценное время на разговоры о нём. Продолжай, прошу тебя, продолжай рассказывать!
— Я бы лучше послушала, что расскажешь мне ты, — взгляд Анны становится напряжённым. — Я слышала, Хикмет разрушен.
— О, да. С него я начал первым. За всё, что они сделали с нами. С нами обоими. Что? Почему ты так смотришь на меня? Скажешь, Бурхан этого не заслужил?
— Не скажу, — её губы очерчиваются жёсткими складками. — Но… город? Сотни невиновных людей?
— На войне нет невиновных, — Константин пожимает плечами. — Есть только живые и мертвые, и у каждого из них своя вина. Я-то думал, ты была куда прилежнее меня на уроках истории.
Анна невесело усмехается.
— Генерал, которому принадлежат эти слова, под конец жизни совершил большую ошибку.
— У моей жизни не будет конца. Любую ошибку можно исправить, если впереди — вечность. Но не волнуйтесь, Ваша Светлость. Я ни в коем случае не хотел допустить дипломатического скандала между Альянсом и Содружеством. По крайней мере — пока. Их покарал сам остров. Того, что он вновь в моих руках, выжившие не узнали. — Он вновь гладит её напряжённые пальцы, отогревает в своих ладонях. — Новую Серену я не трогал. Почти. Твой дом не пострадал. Я иногда… остаюсь там. Если ты захочешь туда вернуться — не переживай, я ничего там не тронул. Но я бы предпочёл, чтобы ты осталась здесь. Со мной.
— Сперва мне нужно разобраться со всем… этим, — её тяжёлый вздох острым камешком впивается под рёбра. — Здесь, на Тир-Фради, я снова эмиссар Содружества. Я должна утвердить наместника Новой Серены и проследить, чтобы он принял дела в полном объёме. Я должна выразить Хикмету глубочайшие соболезнования и пообещать всяческую помощь и поддержку от лица Содружества. Я должна убедить Орден Света отказаться от их безумной идеи «спалить весь этот демонический остров в очистительном пламени Просветлённого» — они так и написали в своей депеше, представляешь? Ещё мне предстоит договориться с навтами о поставках гуманитарной помощи с континента и централизованном вывозе беженцев… — она на секунду устало прикрывает глаза. — И с вождями островитян мне придётся беседовать тоже. Мы должны прийти к соглашению. Поэтому прошу: пообещай мне. Пообещай, что не причинишь им вреда. Я хочу разобраться со всем этим как можно скорее. А потом мы вместе разберёмся с тем, как нам быть дальше. Пообещай.
— Обещаю, — беспечно пожимает плечами Константин, но тут же спохватывается: — Умоляю, только не говори, что снова оставишь меня ради всей этой чепухи! Они не имеют значения. Все они. И знаешь что? Я готов дать тебе это обещание лишь с оговоркой: я не трону их только до тех пор, пока они не станут угрозой. Тебе. Я не позволю кому бы то ни было причинить тебе вред или снова обмануть.
В глазах зеленоватого янтаря тенью проносится тревога. Или это просто ранние сумерки отражаются в них?
— Останься со мной. Останься хотя бы ещё немного, — просит Константин, заметив в ней перемену. — Останься.
Анна с сожалением глядит на затухающее зарево горных пиков на горизонте.
— Я бы очень этого хотела. Но уже темнеет. Боюсь, ещё немного — и моя Стража поднимет тревогу и отправится меня искать. Но я обязательно — ты слышишь меня? — обязательно вернусь! Так скоро, как только смогу.
Константин печально вздыхает. Меньше всего на свете он желал бы сейчас вновь расстаться с ней. Но если она верит в то, что сможет что-то изменить, верит в собственные силы — он не станет разубеждать её, не станет давить и ставить ультиматумы. Не станет напоминать о том страшном дне у подножия вулкана. В конце концов, он сам всегда верил в неё. Так пусть у неё будет время на принятие решения. Время осознать, что правильным решением может быть лишь одно.
Он вновь улыбается, вновь крепко сжимает её руку в своей руке.
