Но Барсов не поддаётся. Облокотившись на стену, молчит и незаметно для всех наблюдает за мной из-под тёмных бровей. Встретившись со мной взглядом, краем губы посылает мне ухмылку.
— Внимание! – раздаётся голос фотографа. – Сейчас заканчиваем по одиночке, десять минут перерыв и прошу всех руководителей собраться для совместного снимка.
— Ну вот, – с сожалением вздыхает Ева. – Мне доступ закрыт. Я всего лишь исполняющая обязанности…
— В следующем году точно будешь главбухом, – глажу подругу по плечу и целую в щёку.
— Милка, не подведи «женский союз» и улыбайся как звезда, – наказывает Ева и, скрестив для меня пальцы, уходит.
— Так, пожалуйста, Марк Миронович, вы садитесь за стол, а остальных прошу встать вокруг него, – распоряжается фотограф, и все начинают неуверенно толпиться вокруг генерального.
Паренёк качает головой и начинает суетиться, выбирая для каждого определённое место.
Даже не удивляюсь, когда меня ставят рядом с боссом.
И совершенно не напрягаюсь, когда на талию ложится рука и притягивает меня к крепкому мужскому боку.
И не подпрыгиваю на месте, когда эта же рука нахальным образом перемещается на мою пятую точку и начинает двигаться там в своё удовольствие.
Цепенею от мысли, что около меня несколько людей, а я стою и размышляю над тем, что меня бросило в жар, и моё покрасневшее лицо точно ярким пятном будет выделяться на фото на общем фоне.
Фотограф делает кадр, и я стискиваю челюсть, чтобы не разрыдаться. Медленно поворачиваю голову и нервно дышу в профиль Барсова-младшего.
Ноль реакции.
Точнее, есть одна. Ладонь на заднице меня сильно щипает, и я издаю что-то вроде писка.
Пара человек скользят по мне заинтересованными взглядами, но, увидев мою робкую улыбку, снова устремляют их на фотоаппарат, принимая самые выгодные позы.
Шумно выдыхаю и так же втягиваю воздух обратно.
В голове миллион мыслей, но в висках пульсируют только две: «Убери от меня грабли, урод!» и «Остановишься – убью!»
Глупо отрицать, что прикосновения босса не сводят меня с ума. Глупо валить учащённое сердцебиение на боязнь камеры. Глупо продолжать думать, что возникшее густое желание между ног никак не связано с этим мужчиной.
Связано. Именно с Барсовым, а не с каким-то другим.
— Уверен, что как раз так ты и будешь выглядеть, когда сегодня на ночь будешь думать обо мне… — едва различимо шепчет мне на ухо босс, и я судорожно сглатываю, чувствуя, как проворные мужские пальцы забираются мне под платье.
Ах ты, говнюк доморощенный!
Впиваюсь в него убийственным взглядом, подношу губы к его уху, на одном дыхании шепчу: «Тогда и тебе будет что вспомнить…», натягиваю улыбку, гордо поднимаю подбородок, и в тот момент, когда слышится заветный щелчок камеры, резко и от души хватаю босса за член.
Глава 14ЯН.
— Ахахаха!! – ржёт на всё здание Березин, раздражая до скрипа зубов.
— Так. Всё!! – не выдерживаю я и кладу руку на мышку.
— Нет, подожди не удаляй, – отталкивает меня от компьютера Гена. – Я ещё раз посмотрю, – наклоняется к экрану и… – Ахахахаха!!
— Да вы заколебали! – ору я, кликая мышкой на удаление фотографии без возможности восстановления.
— Зачееем? – возмущается Глеб. – Мля, Барс… такое фото уничтожил… Я теперь, когда мне грустно будет, буду твою перекосившуюся рожу вспоминать!! О, эта застывшая гримаса боли на твоём лице… – хватается обеими руками за живот, и по кабинету снова громким эхом разносится долбанный ржач.
— Так, пошли все вон отсюда! – опрокидываю на стол кулак.
— Да ладно тебе, Ян! – говорит жалеючи Игорь. – Относись к этому с юмором. Ну, прихватило живот, с кем не бывает?
— Если бы ты не заорал как резаный на всю округу, то вообще бы никто не заметил! – поддакивает Гена.
— Скажи спасибо Миле Андреевне, что вовремя успела тебя поймать, а то рухнул бы прямо мордой в пол, – представительно вставляет Глеб, и мои нервы не выдерживают.
— Обязательно скажу! – вскакиваю на ноги и пихаю в спину Березина в сторону выхода. — А теперь валите нахрен! – хватаю за рукав Глеба и толкаю вслед за первым. — Вы здесь для чего вообще? Пошли работать, идиоты!!! – указываю пальцем на дверь и, только дождавшись, когда ехидные бараны, посмеиваясь, выйдут вон, плюхаюсь обратно в кресло.
Я обязательно поблагодарю Милу Андреевну. Вот увижу завтра и первым делом начну «благодарить».
Чертовка умудрилась в суматохе быстро удрать, оставив меня корёжиться на полу на глазах у приличного количества людей.
Вышибла из меня весь воздух и оставила умирать.
Ручки и пальчики-то вроде маленькие, а вцепилась просто намертво. Нужно поставить себе на заметку, что в будущем, когда, я надеюсь, дойдёт до минета, заранее девчонку не злить… а то второй раз такой «бульдожьей» хватки член точно не выдержит. А зубки у красавицы наверняка острые…
Хорошо, что присутствовали в большей степени люди, которым я доверяю и могу быть спокоен, что по фирме не расползётся сплетня о моём эффектном падении. Этот позор останется со мной на всю жизнь.
До сих пор помню ошарашенные глаза отца. Вот что-что, а скрючившегося и скулящего взрослого сына на полу он точно не ожидал увидеть… Ещё и в кадр умудрился попасть.
Хорошо, что мальчишка-фотограф попался понятливый. Даже деньги не пришлось предлагать. Сам отдал фотки. И молодец, а то бы я раздавил мальца как таракана.
Открываю скрытую папку с фотосессией моей роковой красотки и увеличиваю её лицо.
Ну, Вольская… ну, стервозина маленькая!
До одури хочу снова почувствовать её прикосновение. Только уже не такое убийственное, а нежное, медленное, ведущее к основанию…
Накрываю голову руками и упираюсь локтями в стол.
Невыносимая. Всё нутро мне разбередила. Играет на нервах. Провоцирует.
Что вот она сейчас делает? А если поехала к тому белобрысому? Что, если все прикосновения, которые должны быть моими, она отдаёт ему?
Снова возвращаюсь к просмотру её фотографий.
Красивая… неприступная… такая манящая…
Вот я попал. С таким убойным характером, как у неё, она ж меня психом сделает!
В паху чувствуется остаточное покалывание, и я грустно усмехаюсь:
— Прости, парень… Пара дней отдыха, и снова пойдём в наступление! Я ж не знал, что она такая отчаянная…
Ещё и позлорадствовала публично:
«Что такое, Ян Маркович? Живот, да? Ну ничего… такое бывает, когда переоцениваешь себя и ешь то, что нельзя! Вернётесь к привычному меню, и боли тут же прекратятся…»
