Позже она рассказывала, что что—то случилось с глазами мальчика, и злая собака умерла, вот только лицо ее друга не было добрым. Это было лицо дьявола с жуткими звериными глазами…
К счастью для Киву, девочке никто не поверил. Но то, что вскоре ее из обычной больницы перевели в клинику для душевнобольных, стало для Бранна ударом. Он пытался объяснить воспитательнице, что от боли Лейле почудилось, однако женщина
сама впервые взглянула на него с опаской. Сестра Ионела отчетливо помнила, как выглядело убитое животное, и это явно не мог сделать испуганный восьмилетний мальчик.
— Мне помог ангел—хранитель! — попытался было объяснить Бранн, но в тот же миг вспомнил свои ощущения, и страх обрушился на него с новой силой. В ту ночь, стоя на коленях перед распятием, мальчик молился так отчаянно, что позволил себе задремать только на рассвете.
Сегодня страх вернулся опять, но уже в другом обличье. Теперь Бранн боялся не собственных демонов, а существ, которые должны были спуститься с небес. После ссоры с Советом Тринадцати мужчина вернулся в свой особняк и еще несколько минут беспомощно метался по своему кабинету, словно это могло помочь ему спастись.
Затем, словно обессилев, Киву опустился в кресло и слепо уставился в стену, на которой висела оригинальная картина Герберта Джеймса Дрейпера «Оплакивание Икара». Несколько секунд он словно пребывал в отключке, но вот его взгляд сделался осмысленным. Резко поднявшись с места, Бранн приблизился к картине, внимательно глядя на изображенного на ней мужчину с крыльями.
— Библейская цитата, — беззвучно прошептал он, словно пытаясь распробовать эту фразу на вкус. Она была настолько нелепой, что никак не могла быть правдой. Тем не менее Уилсон так сказал… Это была Библейская цитата. Возможно, ее интерпретация.
Тогда Бранн вернулся к столу и, вытащив из ящика планшет, запустил запись последнего воздушного боя на территории Петербурга. Карие глаза буквально вонзились в экран, нетерпеливо дожидаясь момента, когда кайрамы ответят на предложение Океании.
Когда последние царапины на крыле самолета сложились в слово, Киву нажал на паузу.
«Да низвергнется пламя с небес, да очистит оно землю…»
Это была вольная интерпретация из вышеупомянутого источника, однако кайрамы действительно цитировали Библию. Вопрос только, с каких это пор «истинные» стали настолько хорошо разбираться в Земной литературе? Это была не просто цитата, это была откровенная насмешка, плевок врагу в лицо, мол, «доочищались», ублюдки. Теперь наша очередь очищаться от вас.
Но у кайрамов не было причин ненавидеть Океанию. Они бы выражались совершенно иначе, словно мудрецы, которые вынуждены вмешаться, чтобы идиоты не переубивали друг друга. «Истинные» не осквернили бы себя такой примитивной вещью, как ненависть к людям. С тем же успехом человек может ненавидеть жука, который ползает у него под ногами. Ненависти нет, когда можешь либо перешагнуть, либо раздавить. Максимум брезгливость.
А эти пятеро кайрамов жаждали мести… Именно мести, той самой, что выделяет человека среди других видов, живущих на этой планете. Даже уничтожая «паразитов», «истинные» сохраняли спокойствие — они, словно машины, исполняли свою работу, не испытывая ни гнева, ни отвращения, ни уж тем более сострадания.
«Этого не может быть», — подумал Бранн, чувствуя, как его отчаяние уступает место растерянности. «Полукровки не способны обращаться в «истинных». Это доказано!»
Доказано… Вот только тот, кто это «доказывал», укрыл в лаборатории США своего внука, «блуждающего во сне», и теперь мальчишка активно «пакостил» Золотому Континенту. К тому же… Люди всегда стремились подчинить полукровок, ослабив их силу. Соответственно, никому бы и в голову не пришло создавать какие—то препараты, помогающие им обратиться. А вот у ученых Петербурга такие мотивы были.
Пораженный своей догадкой, Бранн снова опустился в кресло. Нет, это было слишком бредово. Скорее всего эти пятеро кайрамов были «паразитами», которые, как и Лонгвей, умудрились выжить. Но тогда почему Лескова и его людей несколько раз замечали в разных странах? Дмитрий как будто собирал солдат, и он готов был лично подставиться под пули, лишь бы переправить Адена и того французского телекинетика в Россию. К тому же Лесков приютил у себя Фостера, что было особенно плохо. Эрик знал Сидней изнутри, и он с удовольствием покажет кайрамам, куда следует атаковать в первую очередь.
«Но если это Земные, значит, кайрамы не вступали в войну…» — в этот момент Бранн почувствовал себя так, словно с его плеч свалился целый горный хребет. С его губ сорвался нервный смешок, а затем он и вовсе тихо расхохотался. С Земными можно договориться. Земные «паразиты» сами знают, каково это, когда за ними охотятся. И, если Лесков будет с ними, он выслушает своего бывшего друга. Ему придется!
Стук в дверь заставил Бранна вырваться из водоворота хаотичных мыслей, и он, уже придав своему голосу спокойный тон, пригласил посетителя войти.
— Лонгвей? — удивился он, увидев на пороге «истинного». Тот выглядел заметно более взволнованным, чем обычно, и Киву сразу понял, что ему уже всё известно.
— Видимо, вы тоже уже в курсе, — произнес азиат, впервые не тратя время на приветственный поклон.
— Да… Вероятнее всего, в ближайшее время нас атакуют.
— Если их будет всего пятеро — отобьемся, — в голосе Лонгвея послышалось раздражение, которым он пытался скрыть нарастающий в нем страх. — Я не понимаю одного: какое им дело до Земли? Прошло уже двадцать семь лет со дня последней «зачистки». Это самый долгий срок за всю историю «охоты».
Бранн словно не услышал его последних слов и ответил вопросом на вопрос:
— С каких пор один «паразит» может отбиться от пятерых чистокровых? Позвольте напомнить: Винсента сумели убить двое, а он был одним из лучших «охотников» того времени.
— Он не был телекинетиком… К тому же, после столь масштабной катастрофы я чувствую себя настолько превосходно, что с легкостью убил бы десятерых. И вы, Бранн. Вам тоже нечего бояться. Нам, главное, держаться друг друга.
— Что может сделать полукровка против чистокровного? Только опуститься на колени и ждать смерти.
— Ошибаетесь, Бранн, — Лонгвей холодно усмехнулся. — Что если я скажу вам, что сейчас по силе вы можете превзойти даже меня…
В глазах Киву промельнуло недоверие. Он выжидающе смотрел на азиата, желая получить объяснение, и тогда Лонгвей продолжил:
— Видите ли, Бранн. Иногда полукровки действительно могут по силе превосходить чистокровного. Дело в том, что полукровка способен поглощать энергию хаоса постоянно, в то время как кайрамы вроде меня имеют свойство насыщаться. Расходуя свои силы, я не смогу одновременно подпитываться извне. А вы можете…
— Вы хотите сказать, что…
— Что этим кайрамам следует опасаться не меня, а вас.
Несколько секунд румын молчал, переваривая услышанное, после чего задумчиво спросил:
