Когда Киндан в первый день смотрел вниз со своего поста и увидел Зенора, одетого в комбинезон, перешитый из запасной рабочей одежды его отца, он почувствовал одновременно и острый стыд, и страх, и горе. Стыд за то, что не спускается в забой вместе с горняками, страх из-за того, что его лучший друг Зенор вынужден заниматься работой взрослого, и горе из-за того, что воочию увидел жестокое напоминание о страшной беде, которая отняла не только жизни его родного отца и братьев, но и жизнь отца Зенора, и детство друга.
Киндан очень быстро обнаружил, что новые обязанности почти не оставляют ему времени для воспоминаний. Он никак не мог сообразить, было ли это организовано нарочно, или же так получилось из-за того, что в кемпе не хватало наблюдателей и посыльных. Когда он надлежащим образом распределил смены на Дозорной горе и развел бегунов по местам, где они должны находиться в ожидании поручений, ему тут же поручили возглавить группу крепких мальчиков и девочек по девять-десять Оборотов и отправиться обрубать ветки деревьев, которые свалили накануне взрослые кемпа.
Норла, мать Зенора, сумела очень удачно воспользоваться опытом, накопленным за те годы, что она потратила на возню с собственными малолетними чадами: ей поручили вести дневные детские ясли, где матери всего кемпа оставляли младенцев, отправляясь на работу в полях, огородах или же на распиловку деревьев, срубленных для изготовления шахтных крепей. Это назначение — его предложил мастер Зист — позволяло Норле работать на пользу всего поселения и одновременно держать под неусыпным наблюдением своих собственных малышек. Прежде этим занимались все матери по очереди, но теперь дом Норлы заполнился подгузниками различных степеней использования, а благодаря тому, что матери при первой возможности забегали проведать своих младенцев, овдовевшая Норла чаще виделась с остальными обитателями кемпа, чем при любой другой работе.
Гора угля на дальней стороне долины, напротив входа в шахту, непрерывно увеличивалась, но давалось это не просто.
Киндан слышал — но благоразумно держал свои знания при себе — много ночных бесед, которые велись вполголоса в Доме арфиста. Пожалуй, все горняки, за исключением Тарика, сочли своим долгом нанести визит новому арфисту. Многие приходили по два и по три раза. И все волновались.
— Да, это правда, у нас сейчас неплохая выработка угля, но надолго ли хватит разработанной шахты? — таков был лейтмотив каждой беседы. — Если мы не поведем новый ствол, нам останется только разрабатывать целики или… или закрывать шахту.
Поэтому Киндан почти не удивился, когда на следующее утро арфист попросил его объяснить, что означает «разрабатывать целики».
— Месторождение угля представляет собой огромное подземелье, — сказал Киндан. — Над ним находится скала, она давит сверху на выработку. Когда мы роем, то оставляем нетронутыми большие участки. Получаются такие столбы из угля, на них сверху давит скала…
— Но это не единственный способ вести добычу угля, не так ли?
Киндан кивнул.
— Да, можно устанавливать в выработках крепи и потом выбирать целики. Конечно, если бы залежь не была такой огромной, или, скажем, когда ее уже почти полностью выберут, правда, это будет не раньше окончания следующего Прохождения или даже еще позже…
— Более пятидесяти Оборотов? — На мастера Зиста эти сведения произвели немалое впечатление.
Киндан снова кивнул.
— Пласт хороший, в три метра толщиной, и занимает несколько акров. Нужно доказать, что кемп может обеспечить добычу. После этого здесь пробьют еще несколько шахт, одну для воздуха, а остальные только для угля, и еще, наверно, сделают штреки пошире, чтобы в них можно было запускать рабочий скот, а не возить уголь и породу на тачках и вагонетках вручную.
Мастер Зист вздохнул и покачал головой, расстроенный собственным невежеством.
— Давай вернемся к целикам. — Киндан кивнул.
— Целики держат всю верхнюю скалу и не позволяют ей осесть и смять ходы в угольном пласте. Они выдерживают ее вес. Если выработать целики…
— Возникает риск того, что вся шахта обвалится, — подхватил мастер Зист.
Киндан одобрительно улыбнулся арфисту.
— Совершенно верно! — согласился он.
— Тогда при каких же обстоятельствах выработка этих самых целиков имеет смысл?
Киндан пожал плечами.
— Я еще не всё знаю о горном деле, мастер Зист, — неохотно признался он.
— В таком случае давай попробуем предположить.
— Ну… по-моему, это может быть в двух случаях. Когда нужно побыстрее выкопать уголь и не думать о том, что будет с шахтой после. И еще, когда основной уголь уже добыт и нужно подставлять крепи, чтобы сдержать тяжесть свода, пока из целиков выбирается остаток угля, — задумчиво произнес Киндан.
— В таком случае получается, что и один, и второй вариант означают конец шахты, не так ли? — спросил мастер Зист.
— Да, — согласился Киндан, и в его голосе прорезалось беспокойство.
Если шахту закроют, подумал он, то что же будет со мной?
Мастер Зист, должно быть, отгадал его мысли, потому что вдруг протянул руку и легонько ударил кулаком Киндан а по плечу.
— Арфисты могут работать везде, парень. — Он взглянул в окно. — И, кстати о работе, у нас есть два дела, за которые пора взяться.
Занятия с арфистом тоже шли не так, как прежде. Уроки у мастера Зиста с самого начала нисколько не походили на те уроки, которые проводил арфист Джофри. Теперь же, поселившись в Доме арфиста, Киндан хорошо понимал уникальность своего положения. Более того, он обнаружил в себе некое новое чувство глубокой лояльности по отношению к суровым, порой доходившим до прямой грубости, методам обучения мастера Зиста, тогда как еще полугодом раньше он, без всякого сомнения, выступил бы против дисциплины, которой требовал арфист, со всей силой своего упрямства.
Далор, заметив это, не сказал ничего. Кристов же, напротив, стал издеваться над новообретенным прилежанием Киндана. Сын Тарика никогда не стеснялся подчеркивать свое привилегированное положение перед остальными детьми кемпа; теперь же он обрел особое удовольствие в том, чтобы причинять Киндану боль, напоминая ему при каждой возможности, что спит теперь в его комнате, и рассказывая, каким хорошим был старый дом Киндана.
Киндан терпел эти издевательства сколько мог, но однажды он подстерег Кристова, когда тот выходил из холда, направляясь домой на ленч. Одна ловкая подсечка — и Кристов растянулся в жидкой слякоти, в которую превратилась под солнцем засыпанная снегом глиняная дорожка, соединявшая холд горняка Наталона и остальную часть кемпа.
— Получше смотри под ноги, — грубо бросил Киндан. — И не распускай язык.
Кристов вскочил на ноги, но, прежде чем он успел кинуться в драку, огромная рука схватила Киндана за ухо и потащила обратно в холд.
— Я сам этим займусь, — раздался глубокий голос мастера Зиста.
