Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Что касается трагедии РККА — в большинстве случаев командного состава при красноармейцах не было. Я видел своими глазами невиданное явление — самоубийство командиров. Мы их опознавали по синим брюкам, а потом хоронили десятками. Некоторые солдаты говорили, что командиры их бросили на произвол судьбы…»
Трагедия Ржева и триумф Сталинграда
Тяжелые кровопролитные оборонительные бои и сражения частей РККА на Вяземско-Ржевском направлениях задержали наступление противника по охвату, а затем и захвату Москвы. Эти события тяжело пережил в действующей армии и в борьбе с немцами в партизанских отрядах, а после внедренный в разведшколу АК-103 «Сатурн» разведчик ГУКР Смерш НКО СССР старший лейтенант А. И. Козлов под псевдонимом «Следопыт», с паролем для связи «Байкал-60». У немцев ему дали кличку «Меньшиков».
Уникальная операция советской контрразведки по стратегической дезинформации противника началась в январе 1942 года. Ее провели контрразведчики 4-го Управления НКВД СССР под руководством генерал-лейтенанта П. А. Судоплатова. Эта оперативная игра чем-то напоминала операции «Трест» и «Синдикат-2», проведенные сотрудниками ГПУ в период с 1921-го по 1927 год с активным участием А. Х. Артузова и других чекистов-контрразведчиков того времени.
Новая оперативная игра с немцами возникла в январе 1942 года. Она получила название «Монастырь». В ней участвовал наш агент «Гейне» — Александр Демьянов. Он действовал от имени легендированной монархической организации «Престол», возглавляемой известным антисоветчиком и монархистом поэтом Садовским. Подробно эту операцию автор описал в книге «Гений оперативных игр».
Первая встреча Демьянова с Садовским произошла в конце 1941 года. Садовский поверил взглядам Александра, отлично сыгравшего роль адепта монархизма, согласно предписанной контрразведчиками линии поведения. Амбициозный поэт благословил его на установление контакта с немцами. Вскоре «Гейне» перешел линию фронта и оказался в подразделении одной из абверкоманд. Выдержав многочасовые допросы и имитацию расстрела, Александр Демьянов убедил сотрудников Абвера в том, что он участник большой антисоветской организации «Престол» с разветвленной сетью ее дочерних точек на местах. Абвер сидел на голодном информационном пайке.
Битый фельдмаршал Кейтель на Нюрнбергском процессе с горечью признал:
«До войны мы имели очень скудные сведения о Советском Союзе и Красной армии, получаемые от нашего военного атташе. В ходе войны данные от нашей агентуры касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали данных, которые оказали бы серьезное воздействие на развитие военных действий».
Вот почему перебежчику поверили, направили в разведшколу набираться шпионскому «уму разуму», чтобы затем перебросить его через линию фронта в Москву. Не удивительно, что ходил он в отличниках. Наставником его на Лубянке был легендарный разведчик Вильям Фишер, в будущем ставший известным читателям как Рудольф Абель. После завершения разведшколы в феврале 1942 года способного слушателя, завербовав под кличкой «Макс», перебросили через линию фронта с заданием сбора данных о советских войсках и организации тыла РККА.
На этой основе стремительно стала разворачиваться крупная радиоигра с Абвером. Стержнем ее стала прицельная дезинформация. Как говорится, лучшая дезинформация — абсолютная правда с элементами лжи, которые невозможно проверить. «Макс» начал вести сеансы радиосвязи с немцами, передавая им «разведывательные» сведения. Их готовили советские контрразведчики совместно с руководством Оперативного управления Генштаба РККА. Грань допускаемых к разглашению военных тайн была настолько зыбка, что порой сообщения «Макса» согласовывались с Верховным главнокомандующим И. В. Сталиным.
Немцы были довольны работоспособностью своего агента. А когда «Макс» сообщил, что он «устроился» офицером связи к начальнику Генштаба маршалу Б. М. Шапошникову — они были на «седьмом небе».
В ноябре 1942 года Демьянов передал — русские готовят крупное наступление под Ржевом и на Кавказе. На самом деле в это время в обстановке строжайшей секретности готовилась операция под Сталинградом. Задача стояла так — сковать части и соединения группы армий «Центр» под командованием фельдмаршала Гюнтера фон Клюге на Московском направлении и не допустить их переброски в сторону Сталинграда.
«Макс» с ускоренной периодичностью передавал в абверовский Центр информацию об увеличении грузопотоков по железной дороге в направлении Ржева.
Он обращал внимание, что эшелоны в основном идут с личным составом и военной техникой — танками и «Катюшами». Контрразведчики понимали, что данные «Макса» могут перепроверяться другими источниками. Для этой цели по указанию Генштаба вместе с военными составами на запад под брезентом перевозились деревянные макеты танков, «Катюш», орудий и тягачей.
Для проведения крупнейшей в военной истории дезинформационной кампании по приказу Сталина «втемную» был использован даже Георгий Жуков. Его отозвали из-под Сталинграда и отправили в район Ржева. Именно там он в привычной своей манере высокой требовательности в затяжных боях гнал и гнал стрелковые дивизии в атаки на хорошо подготовленные оборонительные позиции 9-й армии генерал-полковника Вальтера Моделя и другие немецкие войска.
Военное командование вермахта так уверовало в истинность попыток РККА по ликвидации Ржевско-Вяземский выступа, что оголило Сталинградское направление. Советское наступление под Сталинградом стало для них полной неожиданностью — холодным душем.
На переброску туда дополнительных резервов у немцев уже не было ни сил, ни времени.
Десятки тысяч потерянных под Ржевом солдатских душ, как писал Александр Хохлов, надо тоже считать положенными на алтарь победы в Сталинградской битве. Их жертвенный подвиг привел к тому, что великое сражение на Волге немцы проиграли вчистую… не нашлось для спасения 6-й армии у вермахта резервов — их перемолотили и перемололи советские войска в «ржевской мясорубке»…
Публицист и военный корреспондент Илья Эренбург вспоминал:
«Мне не удалось побывать у Сталинграда… Но Ржева я не забуду. Может быть, были наступления, стоившие больше человеческих жизней, но не было, кажется, другого столь печального — неделями шли бои за 5–6 обломанных деревьев, за стенку разбитого дома да крохотный бугорок. Наши заняли аэродром, а военный городок был в руках у немцев… В штабах лежали карты с квадратами города, но порой от улиц не было и следа… Несколько раз я слышал немецкие песни, отдельные слова — враги копошились в таких же окопах…»
За последние годы усилиям ряда историков и журналистов Ржевская битва превратилась в одно из главных сражений Великой Отечественной войны. При этом затяжные, кровопролитные бои за Ржев чаще всего рассматриваются как пример огромных бессмысленных потерь Красной армии, вызванных низким профессиональным уровнем ее военачальников, а также их неумением и нежеланием беречь людей. По сути, Ржев вышел на передний план после успеха советского контрнаступления под Москвой в декабре 1941 года.
Поэтому представлять сражение за Ржев как тупое направление людей на убой, объясняемое скудоумием советских полководцев, подло по отношению к тем, кто жертвовал собой в боях с нацистским зверьем.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
