Сургон отправился дальше, и Алекс пошёл за ним. Он не знал, что возразить на прозвучавшие слова. Он не был слишком религиозным человеком, но мог с уверенностью сказать, что находясь в некоторых храмах – не во всех, а именно в некоторых – чувствует присутствие там Бога, или, если угодно, Божьей благодати. Знал Алекс также, что многие люди – неплохие и даже очень хорошие – благодати не чувствуют, как например, его брат Вильям. И если к числу таких людей относится Сургон, то вряд ли они с Алексом смогут понять друг друга.
– Но наиболее неприемлемым для меня в христианстве, – заговорил опять Сургон, – является разрушение целостности рода. Эта относительная целостность позволяется там лишь Иисусу – в виде путанной родословной, имеющей одну-единственную цель: доказать его кровную связь с Давидом, из рода которого должен был появиться иудейский Мессия – по-гречески «Христос». Всем же остальным обращены другие слова Иисуса: «Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником».
– Ты готов ради Христа возненавидеть своих родителей, братьев и детей? Если нет, то тебе не быть христианином, а значит, не видать Спасения.
– Твои речи были бы свойственны змею-искусителю из той самой библейской истории, – улыбнулся Алекс.
– Дело в том, что я, так же, как ты, верю в существование Бога, – постарался Алекс сформулировать свои мысли. – А христианство для меня является привычной с детства формой обращения к божественному, моей, если угодно, культурной дорогой к Нему. Так обращались к Богу мои предки, моя семья – так обращаюсь теперь и я. Если к Богу есть множество путей, то мой – это христианство, как для кого-то их путём являются другие религии. Религия – это не сам Бог, а только дорога к Нему, одна из дорог. И если любая из религий не истинна по форме – оно истинна по цели: объединить людей в их вере.
– Нить твоих рассуждений о сопричастности с верой предков правильная. Но не стоит торопится с выводами, – неясно сказал Сургон.
ГЛАВА 17
Возле первого ряда домов Алекс с Сургоном остановились.
– Вот и миасская «Америка», – сказал Сургон. – Напоминает чем-нибудь США?
Алекс покачал головой: менее всего лежащий перед ним квартал напоминал уголок Соединённых Штатов. В США типичный дом на одну семью – это лёгкая постройка на деревянном каркасе, обшитом слоем древесно-стружечной плиты, досок и изредка облицовочного кирпича, да и то с фасада. Такое жильё просторное, светлое, хотя плохо хранит тепло и оберегает от жары – но для этого существуют обогреватели и кондиционеры. В иные холодные зимы Алексу с Вильямом приходилось выплачивать немалые суммы энергетической компании.
Здесь же дома были сложены из толстых брёвен, или плотного кирпича; отгораживались от улицы массивными воротами и высокими заборами; вместо постриженных лужаек имели опоясанные штакетником цветники, а на задворках – целые сады. Во всём сквозило умение пережидать суровые зимы и использовать короткое лето, и похожи были такие дома на фермеров, подоткнувших под себя шубы.
– Шансы отыскать тут сведения о твоих родственниках не слишком велики, но они есть, – сказал Сургон. – Будем опрашивать местных жителей пожилого возраста: может, кто-то из них помнит Бориса или Веру Холвишевых?
– Есть ещё кое-что для поисков, – сказал Алекс: – фотография с фрагментом дома.
– Фотография? – обернулся Сургон. – Ты о ней ничего не говорил.
– Не успел. Вот она.
Фотографию с улыбающимся дедом Алекс взял с собой в Россию в надежде опознать дом, принадлежавший семье Холвишев, если таковой, конечно, будет найден. Только взял с собой Алекс не оригинальную фотографию, а её копию, с которой ретушью убрал крестик на бревне – так, на всякий случай, дабы не привлекать ничьего лишнего внимания.
Сургон рассмотрел изображение самым внимательным образом.
– Это и вправду может быть полезным, – сказал он. – Видна стена и часть крыши, хотя дом с того времени могли перестроить. Будем надеяться, что нам повезёт.
Он хотел вернуть карточку, но ещё задержался на ней взглядом.
– А тебе говорили, что ты похож на своего деда?
– Да, я знаю, – кивнул Алекс. – Поэтому местные жители должны отнестись ко мне с большим доверием, – пошутил он.
Но Сургон не был расположен к шуткам.
– Если к тебе обратятся – помни об осторожности и в разговоры не ступай! – с беспокойством напомнил он.
Они отправились по району «Америка», разглядывая по пути каждый дом и прикидывая, может ли какому-то из них принадлежать фрагмент с фотографии Алекса? У многих дворов их облаивали сторожевые собаки, иметь которых, похоже, являлось традицией здешних домохозяйств. Иногда подувший ветер разносил по улицам неприятный сладковатый запах, источником которого, как пояснил Сургон, являлся местный мясокомбинат.
Время от времени Сургон подходил к кому-нибудь из жителей «Америки», в основном к старикам и старухам, греющимся на солнце, и задавал им вопросы про Холвишевых, но никто припомнить такой фамилии не мог, и лишь однажды ему сказали, что, вроде бы, когда-то жили такие «через три проулка отсуда». Алекс с Сургоном отправились в указанном направлении, походили там взад и вперёд, но нужной стены обнаружить не смогли, может быть, потому, что она являлась не внешней стороной дома, а внутренней, скрытой от глаз.
Между тем, Алекс давно уже подумывал о туалете. Не зная, как поступить, он собирался попроситься на минуту к кому-нибудь из местных жителей.
– У нас не принято обращаться за этим к незнакомым людям, – сказал Сургон, когда Алекс сообщил ему свою проблему. – Вон встань у забора, я тебя загорожу.
– Нет-нет, мне будет неудобно, – отказался Алекс, – вокруг много окон, да и по улице ходят люди.
– Тогда, делать нечего, придётся к кому-то зайти, – вздохнул Сургон. – Только надо придумать причину для визита. Какой дом тебе больше нравится?
– Мне всё равно.
– Ну, пойдём в этот, – кивнул Сургон в сторону одноэтажного дома на другой стороне улицы. – Там, вроде бы, собака не лаяла, может, у них её нет.
Дом, к которому они направились, знал, наверное, лучшие времена, а теперь казался не слишком ухоженным, особенно по сравнению с крепкими нарядными особняками по соседству. Так выглядел бы пожилой одинокий человек в кругу собравшихся на семейное торжество родственников. Стены дома, обитые деревянными планками «в ёлочку», давно не красились, белёный каменный фундамент стал уже серым, жестяная крыша свисала по краям. Зато сверкали на фасаде, как подаренные старику дорогие очки, рамы новых стеклопакетов с ещё не обрезанной по краям монтажной пеной. Большие ворота дома открывались нечасто, о чём свидетельствовала густая жёлтая трава перед ними, но возле двери, где ходили люди, земля была основательно вытоптана. Дойдя до дверей, Сургон нажал на кнопку электрического звонка.
