— Доброе утро, — затаив дыхание, смущенно проговорила она. — Спасибо. Ты в таком виде выходил в сад?
Она смотрела на его банный халат, лишь слегка прикрывавший ноги.
— Никто не видел, — невинным тоном промолвил он. — Кофе?
— Да, пожалуйста.
Он протянул ей чашку.
— Я не потрудился одеться. — Опершись руками на подушки, Ивэн с улыбкой взглянул ей в глаза. — Я подумал, что сначала надо принести тебе завтрак.
Розанна отвернулась и тут же ощутила, как он напрягся.
— Мне как-то не пришло в голову, что это тебе не по вкусу.
Ивэн распрямился и налил себе кофе. Затем опустился на краешек кровати, намеренно сев подальше.
— Ты, очевидно, не из тех, кто встречает утро с бодрым видом, Розанна Кэри.
— Верно, — сказала она и глотнула кофе. — К тому же я не почистила зубы и мне бы хотелось принять ванну.
— Пока ты управишься, тост покроется слоем жира, а кофе остынет, — заметил он.
— Я не голодна, — пробормотала она.
— Лады, Розанна, — устало согласился он. — Намек понят. Я долью тебе кофе, а потом отнесу — вместе с собой — никому не нужный завтрак вниз.
— Благодарю. — Розанна вызывающе посмотрела на него. — Не могли бы мы уехать пораньше?
Его глаза превратились в щелки. Это всегда настораживало ее.
— Разумеется. Когда вам надо вернуться?
— Я должна быть у родителей в двенадцать.
— Прекрасно, — отрывисто проговорил он. — Мы выедем около десяти. Вы успеете принять ванну.
Когда Ивэн ушел, Розанна положила голову на подтянутые колени и пролила несколько горьких слезинок, которые не принесли ей облегчения. Затем она, сбросив покрывала, подобрала свою одежду и закрылась в ванной комнате. На виду красовалась лишь одна зубная щетка, но, должно быть, потому, что Ивэн позволил воспользоваться ею. Быстро приняв горячую ванну, она почувствовала некоторое облегчение. Однако ничего не могла поделать со скомканными юбкой и блузкой, провалявшимися всю ночь на полу. Розанне понадобилось несколько минут, чтобы собраться с духом и выйти из ванной. После чего она спустилась вниз и, разыскав сумочку, приготовилась к отъезду.
Ивэн кормил недоеденным тостом птиц в саду. День хмурился тучами, дул прохладный ветерок, и, когда Ивэн подошел, Розанну била дрожь.
— Быстро вы управились, — заметил он. — Я тоже приму ванну — и поедем. Если хотите, приготовьте себе кофе.
— Благодарю, — сказала Розанна, чувствуя себя совершенно несчастной.
Когда Ивэн поднялся наверх, она достала из сумочки губную помаду и причесалась. Потом натянула льняной пиджак поверх смятой шелковой блузки. По возвращении Ивэна она сидела в зимнем саду с чашкой свежего кофе и просматривала газету.
— В кофейнике остался кофе, — предложила она.
— Прекрасно.
«Он выглядит гораздо лучше меня», — с негодованием подумала Розанна. На нем были чистая синяя рубашка и льняные брюки. Он уже побрился и пригладил непослушные волосы. Конечно, ведь это его дом, у него тут все под рукой. Последнее обстоятельство лишало ее преимущества и заставляло чувствовать себя грязной и неопрятной.
— Итак, — произнес Ивэн, присаживаясь рядом с ней. — Что теперь, Розанна?
Она не стала притворяться, будто не понимает его.
— Ивэн, прошлая ночь была чудесна, восхитительна. Со мной ничего подобного никогда не бывало…
— Что, — едко прервал он ее, — насколько я понимаю, ты не намерена повторить.
— Прошу тебя, давай не будем ссориться, — взмолилась она. — Прости. Это моя вина…
— Нет, черт возьми, это не твоя вина, — порывисто возразил он. — Оба виновны, Розанна. — Он пристально смотрел в сад, и на его лице появилось жесткое выражение. — Видно, мною овладел синдром счастливого конца, в голову закралась бредовая мысль, будто после сегодняшней ночи ты признаешь: мы кое-что значим друг для друга. Мы принадлежим друг другу.
— Даже признай я данное обстоятельство, что мне с ним делать? — с болью в голосе проговорила Розанна. Залившись румянцем, она посмотрела на него повлажневшими глазами. — Когда ты просил меня остаться здесь, в твои намерения входило случившееся?
С минуту Ивэн хранил молчание. Затем повернулся и увидел слезы в ее глазах.
— Нет, в мои планы происшедшее не входило. Однако, думаю, где-то в глубине души я надеялся на то, что нечто подобное случится. Я ведь человек… и мужчина. — В его глазах появился жесткий блеск. — Но ты влюбилась в дом, а не в меня. С моей стороны было безумием просить тебя остаться.
— Ты ведь только попросил, — возразила она. — Я могла и отказаться.
— Тогда какого черта ты не сказала «нет»?
— Я и сейчас желаю того же, — страстно промолвила она.
— Почему? — Протянув руку, он схватил ее ладонь.
Розанна поморщилась от боли.
— Ивэн, пожалуйста! Мне больно!
Он отпустил ее руку.
— Каков был бы твой ответ, если бы я попросил тебя выйти за меня замуж? — наконец произнес он, с трудом выдавливая из себя слова.
— Что?! — Розанна гневно поглядела на него. — После всех твоих слов о браке? Я не к тому, что я бы приняла твое предложение, говори ты даже серьезно. Я не могу нанести такую обиду Дэвиду.
— Но ты готова обидеть меня, — с горечью произнес он.
— Я этого не хочу, — в отчаянии произнесла она. — Но, Ивэн, мы познакомились совсем недавно! Не будь Розы и Генри, мы бы так никогда и не узнали друг о друге. Но мое будущее связано с Дэвидом. Он годами работал ради того, чтобы мы смогли пожениться. Я не могу выбросить все эти годы на ветер во имя любовной интрижки с тобой. Как бы я ни… — Тут она замолкла.
После долгого молчания Ивэн вкрадчиво осведомился:
— Что ты собиралась сказать?
— Как бы ты ни нравился мне, — упрямо проговорила она, — люблю-то я Дэвида. Я поступила ужаснейшим образом. Я виновата. Мне не следовало вчера приезжать сюда… или, прежде всего, соглашаться работать у тебя.
— Так почему же ты приняла приглашение? — задал он неумолимый вопрос.
Она неопределенно пожала плечами, и ироническая улыбка тронула уголки ее рта.
— Ты знаешь причину. Сам постоянно указывал мне на нее.
— Не понимаю. Поясни.
«Да потому, что я влюблена в тебя», — в отчаянии подумала она, а вслух сказала:
— Из-за Розы и Генри. Полагаю, я ощутила… причастность.
— И теперь ты готова повторить историю вновь. — Ивэн внезапно поднялся и притянул ее в свои объятья. — У нас с тобой, Розанна, мог бы быть счастливый конец. Ты же не Роза и не обязана променять любимого человека на израненного героя войны. Да и я не Генри и не готов смириться с твоей жертвой.
