Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Еще днем, когда приехали из Насыпного в Коктебель, он объяснил ей, что в Лисьей бухте никаких отдыхающих нет, потому что добраться туда можно только морем или по Карадагу, через скалу Сюрю-Кая. Преодолевать так много препятствий для того, чтобы всего-навсего искупаться, желающих вряд ли окажется много, значит, им сам Бог велел добраться до Лисьей бухты, и они доберутся.
– Надо же как-то преодолеть весь этот идиотизм, – добавил он.
Что он имел в виду, Глаша поняла не очень. Не скалу же, наверное. Переполненный пляж? Очередь за кукурузой? Да не все ли равно!
На море легла светлая дорожка. Глаша подняла глаза – луна стояла совсем близко, над самой водою. Звезды растворились в ее серебряном свете.
– Как же она вдруг появилась! – ахнула Глаша.
«Так ведь и все появилось именно вдруг, – мелькнуло у нее в голове. – Было нелепо, неловко – и вдруг стало совсем по-другому, и как же это так стало?»
Она не знала, как это стало – природной ли какой-то переменой, его ли усилием. Его усилие было сродни природе.
Лазарь бросил рюкзак на мелкие камушки, которыми был покрыт берег.
– Вы плавать умеете? – спросил он.
– Ага, – кивнула она. – Только…
– Что?
– Нет, ничего.
Она хотела сказать, что никогда не плавала в ночном море, но не стала говорить. Ну, не плавала, так ведь всегда что-нибудь приходится делать в первый раз. И как можно чего-то бояться, когда он рядом!
Она смотрела, как он снимает и бросает на песок футболку, джинсы. Луна освещала его так ярко, словно только для того и взошла на небо.
– Ну, Глаша? – спросил он, оборачиваясь. – Поплывете?
Она тоже расстегнула клетчатую рубашку, в которой вышла утром на работу, и тут только вспомнила, что купальника-то на ней нет. Когда Лазарь увел ее с виноградника, то они сразу вышли на дорогу, и сразу он остановил машину до Коктебеля, и сразу же они пошли через поселок к Сюрю-Кая, и еду купили уже по пути, чебуреки и шашлык из осетрины.
Жаровни стояли по всему Коктебелю, и осетрину жарили на них, как плотву какую-нибудь. Лазарь объяснил, что ее здесь так много, потому что привозят с Азова браконьеры. И когда он только успел это узнать? Впрочем, Глаша уже не удивлялась такой его способности – интересоваться сразу всей жизнью и сразу же разбираться в сплетении ее причин и следствий.
А вот про купальник она совершенно забыла. И что же теперь делать?
«И ничего! – Она произнесла это хоть и не вслух, но решительно. – Я его люблю, и… И все остальное – просто ханжество!»
– Что это у вас вид такой решительный? – сразу заметил он.
Глаша не ответила.
Но несмотря на свою решимость, одежду она с себя сбросила у самой воды и в море вошла так поспешно, что даже Лазаря опередила.
– Что так спешите? – засмеялся он у нее за спиной. – Видно, очень вы в горах устали!
Глаша поплыла прямо по лунной дорожке. Сердце у нее билось с быстрой радостью. Или со страхом – этого она не понимала. Плавала она каким-то непонятным стилем – колотила руками и ногами, разбрасывая брызги, – и брызги эти казались ей сейчас светящимися, лунными. Это было так удивительно! Ведь луна отражается только в больших пространствах воды, во всем море, а не в брызгах. Или нет? Сегодня все переворачивалось, все оказывалось не таким, как она привыкла, и, может быть, луна тоже, и море тоже?
– Видели когда-нибудь, как море светится? – Лазарь уже плыл рядом; он догнал Глашу в два взмаха. – Я раньше про это слышал только. Первый раз сегодня вижу.
От его рук вода расходилась не брызгами, а широкими волнами. И волны эти светились так, что свечение уже невозможно было считать лунной иллюзией. Оно было не серебристое, а зеленое, фосфорическое, завораживающее и таинственное.
– Ой! – От удивления Глаша даже воды хлебнула. – Что это?!
– Говорят, какие-то микроорганизмы, вроде планктона. От них в августе вода и светится.
Бледно-зеленые огоньки вспыхивали по всей поверхности моря, везде, где появлялись хотя бы маленькие всплески волн. А вокруг Лазаря сияние вообще ходило ходуном.
– А от вас до самой Турции волны идут! – засмеялась Глаша. – Как от Дядьки Черномора.
Она забыла, что на ней нет купальника и что она собиралась поэтому не высовываться из воды. Она подплыла совсем близко к нему и провела рукой по зеленой волне, вихрящейся вокруг его плеча. Под ее рукой эта волна засияла еще ярче.
Он замер; волны вокруг него исчезли. Потом они появились снова, нет, не появились – взметнулись, в самом деле как от сказочного Черномора. И Глашу он, казалось, не руками обнял, а этими светящимися волнами.
– Я так хотел вас увидеть!..
Море сказало это ей, но у моря был его голос.
Они покачивались на фосфорических волнах, и все, из чего они состояли, было у них общее – и друг с другом, и с морем. Море волновало их единой волной, сплетало их руки и ноги, соединяло губы…
Лазарь провел мокрой ладонью по мокрой Глашиной щеке. Потом, забывшись, коснулся ее щек обеими руками, и они оба сразу же погрузились под воду, потому что она забыла о том, чтобы держаться на плаву, и он, получается, забыл тоже.
– Давайте-ка на берег! – сказал он, выталкивая Глашу на поверхность. – Утонем – вот нам и алые паруса!
Про алые паруса ей было понятно. Наверное, Ассоль высматривала эти паруса точно на таком же берегу, а может быть, даже прямо на этом берегу; так она подумала.
В ту минуту, когда они выбрались на берег, луна скрылась за маленьким облачком. На минуту стало темно снова. И хорошо: можно было не думать про купальник.
Но Глаша и подумать об этом не успела – все мысли улетучились у нее из головы.
Лазарь обнял ее совсем не так, как недавно в горах, и не так, как только что в море, – теперь его объятия были сильны, страстны. Волны ходили теперь словно бы внутри его тела. И прикосновение его губ к ее губам тоже было уже совсем не такое, как в воде, – не быстрое и прерывистое, а долгое и сильное.
Безудержно целовались они на темном берегу, и луна, вышедшая из-за облака и засиявшая ярче прежнего, не прервала их поцелуя.
Чтобы не отрываться от его губ, Глаша привстала на цыпочки. От этого она покачнулась, он почувствовал это и наклонился, чтобы она могла его обнять. В глазах у нее потемнело от того, как склонил он голову, или не от этого совсем – ах да не все ли равно! Тьма безлунная стояла у нее в голове и пронзительный звон – в теле.
Она лишь на мгновенье вынырнула из этой тьмы и звона, когда почувствовала, что поцелуй прервался. Лазарь разомкнул руки, и Глаша испугалась – почему, что случилось? Но он только потянул ее вниз, на себя – он уже лежал на спине, на мелкой гладкой гальке. Она легла на него. Он был такой широкий! Кажется, ей руки пришлось бы раскинуть, чтобы дотянуться от плеча его до плеча.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
