Зато потом… ее поднял Ройс! Катя смаргивала непрошенные слезы, а Ройс бережно поправил орхидею в ее волосах и тепло улыбнулся:
– Ничего страшного.
Это прозвучало так странно, так дико: ничего страшного?! – что Катя рассмеялась. И Ройс склонил перед ней голову, приглашая на танец.
Катя кружилась с ним в вальсе и продолжала смеяться, ей вдруг показалась, что она спит.
«Сон во сне, называется, – почти равнодушно думала она. – Я, наверное, схожу с ума».
– Просто, – Катя судорожно всхлипнула, – это так глупо, что смешно.
А Ройс смотрел на нее странно… Будто у Кати внезапно исчезли все веснушки, и она уже не плоскогрудая неуклюжая девчонка-подросток, а… настоящая, самая настоящая девушка, почти красавица.
Ройс больше не отходил от нее. Танцевал с Катей, даже когда большинство приглашенных снова разбились на группы. Смеялись и болтали, потягивая напитки, которые разносили вышколенные официанты. Может, ребята не танцевали, потому что оркестр к концу вечера перешел исключительно на старинные мелодии?
А Катя бездумно кружилась с Ройсом посреди зала и была счастлива, как никогда. Под пальцами скользила гладкая ткань смокинга, Катя чувствовала чуть горьковатый запах мужского одеколона и мечтательно улыбалась…
Катя не заметила, как пролетел ее первый рождественский бал. Она ехала в лимузине, положив голову на плечо вдруг помрачневшего Ройса и с горечью думала, что не хочет его терять.
***
Катя плохо помнила, как рассталась с Ройсом и как добралась до своей комнаты. Там ее встретила улыбающаяся Лилли. Поздравила с наступившим Рождеством и торжественно вручила небольшой сверток. От нее.
Только тогда Катя вспомнила про другие подарки, они лежали на отдельном столике в холле гостиницы, рядом стояла табличка с ее именем. Если бы не Ройс, Катя и не догадалась бы подойти к этим столам, заваленным пестрыми свертками, коробками и пакетами.
Она ахнула от изумления: как много всего! Там были открытки, пришпиленные к яркой бумаге и подписанные Розмари, Стейси, Джейсоном… даже от Дженни и Кимберли лежали для нее подарки! И от Ройса, и от герцогини Хостонской, и от миссис Моррисон и от профессора Мэнсфилда…
Катя растерянно обернулась к Ройсу и смущенно призналась, что совершенно не подумала о подарках для других, просто… не подумала, и все! Ройс улыбнулся и сказал свое обычное:
– Ничего страшного.
И она мгновенно успокоилась, как ни странно.
Катя послушно стояла перед Лилли, горничная осторожно расстегивала жемчужное ожерелье. Девочка чувствовала себя выжатой, она едва держалась на ногах, глаза слипались.
Катя бездумно починялась чужим рукам, лицо ее казалось безмятежным, и Лилли удивленно пробормотала:
– Надо же, сегодня ваша светлость не отталкивает меня со словами – «я сама!»
– Я просто устала.
– Еще бы – почти четыре утра!
– Я никогда так поздно не ложилась, даже в новогоднюю ночь. Часов до двух в прошлом году сидела у телевизора, потом папа унес меня в постель, я даже не проснулась…
– Опять вы об этом!
– Извини, Лилли, просто я…
Катя пожала плечами, но продолжать не захотела. Горничная проводила ее в ванную. Повесила рядом с душевой кабиной свежий халат, чистое махровое полотенце и сочувственно сказала:
– Я сейчас чашечку чая принесу, с медом, перед сном выпьете.
– Не нужно, не хочу.
– Все равно принесу, – Лилли звонко чихнула. Извинилась и пояснила: – Доктор Веласкис сказал – подать чай вам и герцогу, он и термос принес. Наверное, там травки какие-нибудь, ну, я в этом не очень-то разбираюсь…
Катя пожала плечами и закрылась в душевой кабине. Легче выпить чашку, чем спорить с упрямой Лилли, боявшейся потерять хорошо оплачиваемую и необременительную работу в замке.
Лечебный чай Кате не понравился, показался слишком пахучим и странно терпким, доктор Веласкис явно перестарался с травами. Катя с трудом допила горячий пряный напиток и вернула тонкую прозрачную чашку из костяного фарфора горничной. Без сил нырнула в свою огромную постель и, проваливаясь в сон, услышала звонкий голосок Лилли:
– Еще раз – счастливого Рождества, ваша светлость…
ГЛАВА 11 ПИСЬМО
Просыпалась Катя трудно, почему-то кружилась голова. Что-то раздражало девочку, какой-то странный дребезжащий надоедливый звук, чем-то знакомый и в то же время забытый.Она протяжно зевнула и перевернулась на другой бок, вставать совершенно не хотелось. Где-то рядом загудела машина, Катя досадливо поморщилась – разъездились с утра пораньше! И тут же резко села в постели, не открывая глаз.
Вдруг стало ясно, что напомнил странный звон: так дребезжал обычно трамвай, сворачивающий на ее улицу с Воскресенского проспекта. Потрясенная открытием Катя замерла, прислушиваясь. Сердце колотилось так отчаянно, что стук отдавался в ушах, заглушая звуки с улицы, на лбу выступила испарина.
– Где я? – выдохнула Катя, страшась открыть глаза.
Она слепо протянула руку и вскрикнула от неожиданности, сразу же наткнувшись на стену. Причем не на шершавую тканую поверхность гобелена, а на гладкую, чуть шелковистую, явно бумажную. «Неужели…»
Катя всхлипнула, нащупав прикроватную тумбочку, что-то упало, и Катя в панике открыла глаза: будильник. Ее старый пластмассовый будильник, подаренный папой почти восемь лет назад, как только она пошла в школу!
Не веря себе, Катя оглянулась и зажала рот ладонью, чтобы не закричать: она… дома! Вот ее письменный стол, как всегда заваленный учебниками, тетрадями, дисками и всякой девичьей мелочью, мисс Глюк позеленела бы от злости, увидев такой беспорядок… С ума она сошла, какая мисс Глюк?!
Катя рассматривала свою комнату, как настоящее чудо, жадно отмечая взглядом любой пустяк: компьютерный столик, вокруг монитора и над ним – любимые мягкие игрушки. Белый медвежонок по-прежнему сидит на правой колонке, левая – занята смешной рыжей обезьянкой, а на верхней полке расположился самый настоящий зоопарк… Цветы на подоконнике: китайская роза собирается цвести, Катя насчитала три бутона. А вот – гардения, и тоже бутон, жаль, один. Катя сама ее вырастила, взяв у Ленки небольшую веточку. И мелколистный фикус в углу детской, разросшийся в пышный куст… Старенькое кресло, разбитое и потертое, папа давно уговаривал сменить его на новое, а Катя не соглашалась: в нем так уютно сидеть вечерами с книжкой или наушниками… Узкий диван, на нем пестрой россыпью Катина одежда, никак она не приучит себя перед сном убирать все в шкаф, вот мисс Глюк ругалась бы…
