Расскажите лучше о себе. Вы любите эту прелестную девушку?
— Да, люблю. Епископ опечалился.
— Подумайте, Маллинер. Брак — дело серьезное. Не делайте этого шага! Я — женат, и на прекраснейшей женщине, но часто думаю, что холостому — лучше. Женщины, мой дорогой, — странные создания.
— Не без того, — согласился Маллинер.
— Моя жена — лучшая из женщин. И все же… — Епископ печально замолчал, почесывая спину. — Вот, смотрите, — сказал он. — Тепло сегодня?
— Даже жарко. Двадцать два, — сказал Августин.
— Именно, двадцать два. Фланель при моей чувствительной коже! Если вам не трудно, мой дорогой, почешите мне спину вашей палкой.
— Епиша, — возмутился Августин, — что же это такое! Зачем вы согласились?
Епископ покачал головой.
— Вы не знаете моей жены. Ей не возражают.
— Чушь! — вскричал Августин, глядя за деревья, туда, где жена епископа снисходительно и великодушно рассматривала в лорнет лобелию. — Да я в два счета!..
Епископ схватил его за руку.
— Что вы собираетесь сделать?
— Поговорю с вашей женой. Фуфайку, в такой день! Чудовищно! Просто дичь какая-то. В жизни моей не слышал…
Епископ печально глядел ему вслед. Он искренне полюбил его и не мог спокойно смотреть, как бездумно идет он на гибель. Сейчас она посмотрит на него в лорнет. Англия усеяна останками безумцев, на которых она смотрела…
Он затаил дыхание. Августин подошел к ней, она подняла лорнет… Епископ закрыл глаза и для верности отвернулся.
Наконец, через долгое время, он услышал веселый голос:
— Все в порядке, епиша.
— Как… как?..
— В порядке. Она говорит, идите переоденьтесь. Епископ покачнулся.
— Что… что вы ей сказали? Чем убедили?
— Ну, напомнил, что сегодня тепло, пожурил немного…
— По-жу-ри-ли?!
— Она была очень рада. Приглашала как-нибудь зайти.
— Мой дорогой! — вскричал епископ. — Почему «зайти»? Переезжайте к нам. Будьте моим секретарем. Жалованье назначьте сами. Если вы женитесь, вам нужно много денег. Не покидайте меня, я ждал вас столько лет!
Августин вернулся домой уже под вечер. Обедал он у викария, оживляя застолье беседой.
— Вам письмо, мистер Маллинер, — услужливо сказала хозяйка.
Августин его взял.
— Как ни жаль, миссис Уордл, — заметил он, — я вскоре уезжаю.
— Ах, Боже мой! Если что не так…
— Нет-нет, епископ берет меня в секретари. Переезжаю в его дворец.
— Подумать только! Вы и сами будете епископом, мистер Маллинер.
— Возможно. Весьма возможно. Что ж, почитаем, что нам пишут.
Он распечатал письмо. Пока он читал, лоб его прорезали морщины.
«Дорогой Августин! Пишу в спешке, твоя тетя натворила дел. 1 Она послала тебе образец моего нового снадобья, а взяла его — тайно от меня. Если бы она сказала, что думает сделать, я бы предотвратил беду.
Препарат «Эй, смелей!» бывает двух видов, А и Б. А — достаточно мягкое тонизирующее средство, предназначенное для людей. Б годится исключительно для животного царства и создано мною по настойчивым просьбам индийских магараджей.
Как тебе известно, магараджи очень любят охоту на тигров. Сами они при этом сидят на слонах; и часто бывает, что слоны, увидев тигра, поворачивают обратно. Чтобы скорректировать эту тенденцию, я изготовил препарат типа Б. Если подмешать столовую ложку в утренний корм, самый робкий слон бестрепетно пойдет на тигра.
Тем самым, подожди, пока я пришлю средство А.
Твой любящий дядя Уилфрид».
Какое-то время Августин думал. Потом просвистел начало псалма, предназначенного на двадцать шестое июня, и вышел из комнаты.
Через четверть часа двинулась в свой путь телеграмма:
«Шропшир, Лессер Лоссингем, Уилфриду Маллинеру.
Письмо получил. Вышли немедленно ящик препарата Б. Благословенны житницы твои и кладовые твои тчк Второзаконие двадцать восемь зпт пять тчк Августин».
