глаза ее покоились на Мидуинтере, странное спокойствие медленно разливалось по ее лицу. Она выглядела как женщина, которая решилась одинаково испытать как радость при его выздоровлении, так и горе в случае его смерти.
У мисс Гуилт не вырвалось из груди ни крика, но потекли из глаз слезы, когда через некоторое время она уловила первое слабое биение его сердца и заметила первое слабое дыхание, слетевшее с его губ. Она молча наклонилась к Мидуинтеру и поцеловала его в лоб. Когда она опять подняла глаза, выражение глубокого отчаяния покинуло ее лицо. В глазах появилась какая-то светлая радость, которая озарила все ее лицо как бы внутренним светом и сделала ее опять миловидной и женственной.
Она опустила мужа на пол и, сняв с себя шаль, подложила ее под его голову.
– Тебе было очень трудно, мой возлюбленный, – сказала она, чувствуя, что слабое биение его сердца усилилось. – Теперь тебе станет легче.
Она встала и, отвернувшись от мужа, заметила пурпуровый флакон на том месте, где и оставила после четвертого приема.
«Ах, – подумала мисс Гуилт спокойно, – я забыла моего лучшего друга – я забыла, что еще не все вылито».
Твердой рукой, с совершенно спокойным лицом она налила в трубку в пятый раз.
– Еще пять минут, – сказала она, поставив флакон и посмотрев на часы.
Мисс Гуилт задумалась, и эта задумчивость немного омрачила кроткое спокойствие ее лица.
– Не написать ли мне ему прощального слова? – спросила она себя. – Не сказать ли всей правды, прежде чем я оставлю его навсегда?
Ее маленький, оправленный в золото карандашик висел на часовой цепочке. Посмотрев на него с минуту, она встала на колени возле мужа и засунула руку в карман сюртука: его записная книжка была тут. Какие-то бумаги выпали из нее, когда мисс Гуилт отперла застежку. Одна из этих бумаг была письмом, которое Мидуинтер получил со смертного одра Брока. Мясе Гуилт перевернула два листа почтовой бумаги, на которой ректор написал слова, оказавшиеся теперь справедливыми, и нашла последнюю страницу последнего листа пустой. На этой странице она написала свои прощальные слова, стоя на коленях возле мужа.
«Я хуже всего того, что ты мог подумать плохого обо мне. Ты спас Армадэля, поменявшись с ним комнатами сегодня, и ты спас его от меня. Ты можешь угадать теперь, чьей вдовой я выдала бы себя, если бы ты не спас ему жизни. Узнаешь, на какой злодейке ты женился, когда женился на женщине, пишущей эти строки. Все-таки у меня в жизни бывали и чистые минуты, и тогда я нежно любила тебя. Забудь меня, мой возлюбленный, встретив женщину, которая будет лучше меня. Я, может быть, сама была бы лучшей женщиной, если бы обстоятельства не искалечили мою жизнь, прежде чем ты встретился со мною. Теперь это все равно. Я могу загладить свою вину перед тобой только своей смертью. Мне нетрудно умереть теперь, когда я знаю, что ты останешься жив. Даже за свое злодейство получила по заслуге, – оно не удалось. Я никогда не была счастлива».
Мисс Гуилт снова сложила письмо и положила его в руки Мидуинтера, чтобы оно привлекло внимание, когда он придет в себя. Мисс Гуилт тихо сомкнула его пальцы на письме и подняла глаза. Часы показывали, что идет последняя минута последнего промежутка. Она наклонилась над Мидуинтером и запечатлела прощальный поцелуй.
– Живи, мой ангел, живи! – нежно прошептала она, коснувшись своими губами его губ. – Вся твоя жизнь впереди, счастливая жизнь и честная, если ты освободишься от меня!
В последний раз с невыразимой нежностью мисс Гуилт откинула ему волосы со лба.
– Любить тебя не было заслугой, – сказала она. – Ты один из тех мужчин, которые нравятся всем женщинам.
Она вздохнула и оставила его. Эта была ее последняя слабость. Мисс Гуилт утвердительно склонила голову перед часами, как будто это было живое существо, говорящее с нею, и последний раз наполнила трубку последней каплей, оставшейся в флаконе.
Закрываемая тучами луна слабо светила в окно. Положив руку на ручку двери комнаты, она повернулась и посмотрела на свет, медленно исчезавший с пасмурного неба.
– О Боже, прости меня! – сказала она. – О Христос, будь свидетелем, я так страдала!
Еще с минуту медлила она на пороге, медлила, чтобы бросить свой последний взгляд на этом свете, и обратила этот взгляд на него.
– Прощай! – сказала она нежно.
Дверь комнаты отворилась и затворилась за ней. Наступили минуты тишины. Потом послышался глухой шум, похожий на падение. Затем опять настала тишина.
Часовые стрелки отсчитывали минуты одну за одной. Пошла десятая минута с того момента, как дверь комнаты затворилась, прежде чем Мидуинтер пошевелился и, пытаясь приподняться, почувствовал в своей руке письмо.
В эту самую минуту в двери у лестнице повернулся ключ, и доктор, с тревогой смотря на дверь роковой комнаты, увидел пурпуровый флакон на подоконнике и лежащего на полу человека, старавшегося приподняться.
Эпилог
Глава I
Известие из Норфолка
От мистера Педгифта-старшего (из Topn-Эмороза) к мистеру Педгифту-младшему (в Париж)
20 декабря
Любезный Аугустус.
Твое письмо я получил вчера. Ты, кажется, пользуешься своей молодостью, как ты это называешь, да еще и горячо. Ну, наслаждайся своим свободным временем. И я радовался прелестям юности, когда был в твоих летах, и с удивлением замечаю, что еще этого не забыл.
Ты просишь рассказать о всех наших новостях, а особенно об этом таинственном происшествии в лечебнице.
Любопытство, мой милый сын, есть качество, которое особенно в нашей профессии иногда приводит к великим открытиям. Однако я сомневаюсь, дождешься ли ты, чтобы оно привело ко многому в этом случае. Все, что я знаю о событиях в лечебнице, я узнал от мистера Армадэля, а ему, к сожалению, неизвестны многие важные факты. Я уже сообщал тебе, как их заманили в дом и как они провели там ночь. К этому могу теперь прибавить, что, наверно, с мистером Мидуинтером случилось что-нибудь, лишившее его сознания, и что доктор, который, вероятно, был замешан в этом деле, повел дело умело и сумел настоять на том, чтобы ему разрешили поступить по-своему в его собственной лечебнице. Нет ни малейшего сомнения, что несчастная женщина (каким бы образом ни случилась с ней смерть) была найдена мертвой. Коронер провел следствие. Из показаний свидетелей стало известно, что она поступила в дом как пациентка, а из медицинского заключения следовал вывод, что она умерла от апоплексического удара. Я думаю, что мистер Мидуинтер
