бы поначалу можно было двигаться на конях, и послал вперед разведку.
Князь Юрий сидел в седле, разглядывая носилки, заваленные боярским скарбом, которые только что пронесли мимо него два мужика. Среди вещей был ларец, замотанный в мешковину, но оттого не менее заметный и сразу привлекший внимания князя. Рядом на носилках лежал и мешок с саблей Архипа.
– Нет, – отмахнулся воевода, – не золотишко. Там разные полезные вещицы, от которых прок выйти может в будущем.
– Видать, большой прок от них может выйти, – поддел его князь, – раз ты их вместо золота из горящего города прихватил, а?
Воевода предпочел отмолчаться.
– Да ты не прибедняйся. Ты ведь теперь богаче меня, боярин, – горько усмехнулся князь, – у меня, сам видал, ничего уже не осталось. Только рубаха, да и то не моя. Гол как сокол.
– Дай срок, княже, – пожал плечами Коловрат, тоже сидевший на коне, – все вернем.
– Твои бы слова, да Богу в уши, – сказал Юрий, вновь став серьезным, и тронул поводья, направляя коня на тропу меж огромных сосен.
Рязань они миновали ночью. На сей раз воевода решил перейти Оку по льду гораздо дальше дороги на Муром. На торосах застряли надолго. Особенно тяжело пришлось Ладе с Гостомыслом и нянькам, коих перетаскивали всем миром. Но в конце концов справились. Никто не погиб и не поранился. С большим трудом перевели коней. К счастью, ночка выдалась темной, луна вообще не показывалась из-за облаков, и никто их не видел.
Вскоре колонна рязанцев углубилась в лес. Пройдя достаточное расстояние, чтобы не быть захваченными врасплох, Юрий приказал расставить дозоры и встать на ночлег. Уже светало, но люди выбились из сил и всем нужно было отдохнуть. Особенно женщинам. Про себя князь не вспоминал, хотя вновь побледнел, проведя почти весь день в седле.
Коловрат заметил, что Лада полпути шла рядом с носилками Гостомысла, а не сидела на них, хотя и могла. А на торосах сама же его переносила, часто не пользуясь помощью слуг, если Коловрата не было рядом. Устроив семью на отдых, воевода вернулся к костру, за которым трапезничал князь с Лютобором.
– Боярыня твоя молодцом, – как бы невзначай бросил Юрий, от которого это тоже не укрылось. – Держится. Ты береги ее, воевода. Она у тебя дороже золота стоит.
– Сберегу, – пообещал Евпатий.
Простояв до обеда на месте и убедившись, что погони за ними нет, Юрий отдал приказ выступать далее. Весь день они пробирались сквозь лес и заночевали уже далеко от сожженной Рязани. Почти у впадения речки Пра в Оку. Места здесь уже начинались глухие, нехоженые. Единственная дорога, что вела на Муром, проходила верстах в двадцати к востоку и там опять пересекала Оку, которая здесь сильно изгибалась.
– Еще денек, – прикинул воевода, сидя вечером у костра, рядом с Ладой, – и будем уже под Городцом. А там и до Мурома уже, считай, рукой подать.
– Так, может, на дорогу выйдем, раз татар нет поблизости? – взмолилась боярыня. – Сил нету по лесам бродить больше.
Коловрат посмотрел на изможденное лицо жены, которая терпела лишения, никому не показывая, как ей это тяжело дается, и тихо проговорил:
– Лучше не выходить на дорогу пока, Ладушка. Татарин – он быстрый черт. Кто знает, куда они на своих конях уже доскакали. Лучше поберечься до срока. Нам бы до Мурома добраться лесами, а там отдохнем.
– Скорей бы, – проговорила боярыня, приобняв мужа.
Наутро отряд княжеский с обозом вновь подошел к Оке. Берега здесь были пологие, спуск легкий. День выдался солнечным и ясным.
– Придется, наверное, на лед выйти, – советовался с князем воевода, сидя в седле и разглядывая освещенный солнцем берег с безопасного расстояния. – Быстро перейдем реку, напрямки мыс срежем, и к вечеру будем у Городца.
– Ока здесь больно широкая, – проговорил Юрий с сомнением, – лучше бы по левому берегу идти, через притоки. На глаза никому не попадемся.
– Да их там столько, черт ногу сломит, – гнул свое воевода, вспомнив просьбу жены, – и чащи вокруг непроходимые. А здесь – один раз перешел широкое русло и напрямки в Городец. Леса с той стороны тоже чуть пореже растут, идти легче будет.
И добавил, обернувшись на обоз, где мужики с носилками в руках и бабы стояли, ожидая их решения:
– Умаялся народ. Жалко ведь. Того и гляди, помрут по дороге от усталости.
Юрий помолчал, обдумывая предложение воеводы.
– Ладно, Евпатий. Будь по-твоему. Разведчиков только вперед пошли, пусть все берега осмотрят.
– Это мы быстро, – обрадовался Коловрат и подъехал к обозу, отдав нужные приказы.
Четверо «лесных духов» во главе с Ратишей тут же направились в сторону берега, растворившись среди деревьев. Вскоре один из них вернулся, с докладом, что все спокойно. А когда пешие, с носилками и скарбом, вслед за разведчиками, двинулись мимо воеводы вниз, тот подбодрил их окриком:
– Веселей, народ! К вечеру в Городце будем.
– Скорей бы уж! – раздались ответные восклицания. – А то сколько можно добрых людей по лесам морозить.
Солнце быстро взбиралось на небосвод, заливая все своими лучами. Люди со скарбом и носилками осторожно вышли на лед широкой в этом месте реки и направились вслед за Ратишей с разведчиками к другому берегу, тоже пологому. Торосов было немного, поэтому продвигались быстро. Лада на сей раз не сопротивлялась мужу, который велел ей сесть рядом с сыном на носилки. Следом шел Захар. Приказчику было велено присматривать за боярыней и ларцом, что несли позади них.
Сразу за обозом двигалось полсотни конных ратников во главе с князем и воеводой. Поневоле ехали не спеша. Дожидались, пока люди достигнут противоположного берега. Разговор не клеился. Князь молча глядел вперед. А Евпатий изредка крутил головой, все же посматривая по сторонам. Место было хоть и тихое, но времена лихие. Мало ли что могло приключиться.
С тех пор, как они вступили на лед, сердце боярина отчего-то забилось сильнее, появился даже липкий страх. Не раз бывавший в переделках воевода не мог понять, отчего ему так муторно стало на душе, ведь вокруг все было спокойно. Но, когда отряд почти достиг противоположного берега, все прояснилось. Повернув голову направо, в сторону далекой Рязани, воевода вдруг заметил блеск чешуи доспехов. Из-за поворота реки показался отряд всадников в коричневых одеждах. Солнце играло на шлемах и брони,
