и проще, чем qualia в классическом понимании этого термина.
Квалиа Льюиса в смысле классической терминологии (см. раздел 2.4.1) - как феноменальное свойство первого порядка, то есть как распознаваемая, максимально простая и полностью детерминированная форма сенсорного содержания - вероятно, не существует. Для большинства максимально детерминированных сенсорных значений является истиной, что мы не можем, как первоначально требовал Льюис, надежно распознавать их от одного экземпляра к другому. Мы не можем сформировать понятия о них, потому что из-за ограничений перцептивной памяти у нас нет критериев транстемпоральной идентичности. То есть они не когнитивно, а только аттенционно доступны в перспективе первого лица. Они могут вносить вклад в объектный компонент только определенного, ограниченного подмножества PMIR. Интересный факт (который некоторые аналитические философы слишком хотели бы проигнорировать) заключается в том, что мы не только не можем говорить о них концептуально точно, но даже не можем думать о них. Безусловно, нечто подобное сильным льюисовским квалиа существует, например, в виде сознательного переживания чистых цветов - зеленого, синего, красного и желтого. Но это не самая простая форма феноменального цветового содержания. Как подробно объясняется в разделе 2.4.4, квалиа Льюиса гораздо сильнее квалиа Раффмана, потому что, дескриптивно, они расположены на уровне трех ограничений, а не двух. В этом втором смысле унитарные оттенки, благодаря своей "чистоте" и обусловленной ею когнитивной доступности, представляют собой более богатую и сложную форму феноменального содержания. Более общий образ, который возникает сейчас (особенно на уровне якобы "простой" сенсорной обработки), представляет сознательный опыт как высокоградиентный феномен. Феноменальное цветовое зрение, например, не является делом "все или ничего", а постепенно отступает в бессознательную обработку информации о длине волны через тонкую иерархию, состоящую из уровней удовлетворения ограничений. И это второй смысл, в котором простота относительна к схеме репрезентации, в которой она проявляется: простота теоретически относительна. Возьмем в качестве примера текущее исследование.
В главе 2 я использовал слишком упрощенный и грубый пример ограничений, которые могут быть применены при выделении феноменального из ментального представления (глобальная доступность для внимания, познания и поведенческого контроля). Как я поспешил заметить, с эмпирической точки зрения это была крайне упрощенная выдумка, поскольку очевидно, что существует более одного вида внимания (например, сознательно инициированное, сфокусированное внимание высокого уровня и автоматическое внимание низкого уровня), безусловно, существуют различные стили мышления, а контроль поведения, осуществляемый, например, животным, может оказаться чем-то совершенно отличным от рационально управляемого контроля действий человека. В главе 3 я представил на обсуждение более полный набор из десяти многоуровневых ограничений. Оба эти примера могут служить иллюстрацией принципа относительности теории. То, что кажется простым в моей предварительной, основанной на теории попытке описать феноменальный ландшафт того, что мы называли "qualia" в прошлом, может показаться совсем другим, если мы попытаемся удовлетворить альтернативные наборы ограничений, предложенные основанными на данных, восходящими подходами. Для одного человека примитив - это высокоуровневая теоретическая сущность для другого. Я попытался решить эту проблему, сформулировав многоуровневые ограничения, содержащие большое количество пустот, которые могут быть заполнены представителями других дисциплин. Поэтому, чтобы привести еще один конкретный пример, кандидаты, которых я предложил в качестве потенциальных примитивов хроматического зрения - квалиа Льюиса, квалиа Раффмана и квалиа Метцингера, обогащенные ограничениями с 1 по 10, - являются полностью относительными для моего способа описания области сознательного опыта, для моего собственного набора ограничений. Преимущество в том, что мое понятие "феноменальной простоты" теперь специфично для данной области, может быть скорректировано и постоянно дифференцировано, скажем, дополнительными данными из психофизики. Теория относительности не является эпистемологической трагедией - ее можно размыть, сделав набор ограничений, для которых нужно найти решения, гибким и эволюционирующим набором.
Каков минимальный набор ограничений, которые должны быть соблюдены, чтобы сознательный опыт вообще возник? Например, может ли квалиа существовать без глобального свойства сознания или мыслима ли форма сознания без квалиа?
Большая часть ответа на этот вопрос уже содержалась в самом первом ответе на самый первый вопрос. Я считаю, что минимальная философская интуиция, лежащая в основе концепции сознания, - это появление реальности здесь и сейчас. Это равносильно требованию, чтобы ограничения 2, 3 и 7 были удовлетворены. Лично я, однако, считаю, что наиболее интересным целевым феноменом является полноценная когнитивная субъективность, включая ее социальные корреляты, с точки зрения удовлетворения всех ограничений, описанных в этой книге. Мимоходом отмечу, что есть еще более сильные исследовательские мишени, и они могут быть интересно воплощены в наших древних, традиционных представлениях о сознании. Более сильные и многовековые концепции, такие как греческая syneidesis или ее латинская преемница conscientia, предполагающие не только интеграцию репрезентативного пространства, но и сопутствующее познание более высокого порядка плюс моральную субъективность, неизбежно должны были бы включать все ограничения, плюс теорию интенционального содержания, плюс теорию нормативных ментальных суждений (Metzinger and Schumacher 1999). Чтобы понять, почему conscientia также является знанием высшего порядка, нынешний подход должен быть значительно расширен в сторону интегрированной теории феноменального и интенционального содержания как такового. Во-вторых, следует отметить, что, обсуждая социальные корреляты, мы до сих пор продвигались лишь к крайне схематичному описанию рациональной интерсубъективности. Моральная интерсубъективность и ее нейрофеноменологические условия возможности - совсем другое дело. Conscientia в терминах феноменально опосредованной совести все еще находится за пределами нашего понимания. Поэтому исследования сознания, по крайней мере, ориентированные на эти традиционные эпистемические цели, в конечном итоге должны будут столкнуться с вопросами гораздо более всеобъемлющими, чем те, которые касаются необходимых и достаточных условий, определяющих появление феноменального содержания как такового. Но, очевидно, что для этого еще очень рано.
Может ли существовать сознание, свободное от квалиа? Может ли существовать райское место для развоплощенных математиков, имеющих дело только с абстрактными объектами и лишенных какой-либо формы сенсорного восприятия? На репрезентативном уровне описания это может показаться концептуальной возможностью. Могут существовать интегрированные, прозрачные модели реальности, хранящиеся в рабочей памяти и не имеющие никакого презентационного содержания как такового. Но как насчет более ранних стадий обработки? Как насчет стандартной причинно-следственной связи? Если мы потребуем, чтобы источник стимулов, с которым строго соотносится презентационное содержание, был экстрадермальным источником, то даже обычные сны можно было бы считать такой формой сознания, свободной от квалиа. Очевидно, что с феноменологической точки зрения это было бы надуманно, поскольку репрезентативные атомы, безусловно, существуют в том виде, в котором мозг сновидящего эмулирует реальное сенсорное восприятие. В любом случае, исходные предположения нынешнего подхода не допускают сознания без сенсорных элементов. В частности, было бы трудно перевести репрезентативные ограничения наших небесных математиков в свойства функционального уровня. Конечно, функционализм не обязательно подразумевает физикализм. Функциональные свойства онтологически нейтральны, поскольку они могут быть реализованы на
