Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
скорбное молчание. Полномочные представители вновь приняли ее ad referendum.
Первого сентября было получено новое заявление австрийцев, желавших узнать, изложены ли французские претензии полностью. Ведь оставление Верхней Австрии, Каринтии, Карниолы и части Хорватии, говорили они, это, конечно, еще не всё? Хочет ли Франция чего-либо еще в другом месте? Им нужно знать это, прежде чем объясняться.
Наполеон, руководивший переговорами из Шёнбрунна и чередовавший дипломатическую работу с верховыми поездками в расположения войск, 4 сентября приказал ответить очередной нотой, также составленной им самим. В этой ноте он говорил, что поскольку город Дрезден, столица его союзника короля Саксонии, находится в одном марше от границы Богемии, опасность какового положения обнаружилась во время последней кампании, он требует три округа Богемии, дабы отдалить от столицы австрийскую границу. Эта новая жертва в 400 тысяч жителей, прикрывая Дрезден, оголяла Прагу. Наконец, дабы полностью уведомить о своих притязаниях, Наполеон указывал, что в Польше он предполагает оставить половину Галиции, то есть 2,4 миллиона жителей из 4,8 миллиона, составлявших население обеих Галиций. В целом, жертвы, которых требовали от монархии в различных провинциях, доходили до 5 миллионов, вместо 9, предполагавшихся uti possidetis. В Германии за Верхнюю Австрию, несколько округов Богемии, Каринтию и Карниолу Наполеон возвращал Штирию, Нижнюю Австрию, Моравию – превосходные провинции, содержавшие в себе Вену, Цнайм, Брюнн, Грац и формировавшие центр монархии.
Австрийская миссия вновь замолчала, но в частных беседах Меттерних продолжал сожалеть о подходе Наполеона к мирному договору, который он называл узким и жестоким, миром-сделкой, а не миром великодушным, который мог обеспечить долгий покой и окончательное умиротворение.
Между тем, поскольку французы полностью объяснились, австрийцам надлежало либо также объясниться, либо прервать переговоры. Строить иллюзии насчет положения дел было уже невозможно. Силы Наполеона возрастали с каждым днем; Валхеренская экспедиция привела лишь к увеличению его войск; наконец, о своей позиции заявила Россия, прислав Чернышева с письмами для императора Наполеона и императора Франца. Царь объявлял, что не хочет иметь полномочного представителя в Альтенбурге, полностью доверяя проведение переговоров Франции; тем самым Россия была свободна принять или отвергнуть их результат, но оставляла без опоры Австрию. Императору Францу царь рекомендовал идти на стремительные жертвы, а императору Наполеону – сохранять умеренность. У последнего он определенно просил только не восстанавливать Польшу под названием Великого герцогства Варшавского. Очевидно, не совершая подобного преступления против альянса, Наполеон мог делать что угодно.
При таком положении вещей австрийцы должны были покориться переговорам. Император Франц вызвал к себе на последний совет Штадиона, а вместе с ним и главных представителей австрийской армии, таких как князь Иоганн Лихтенштейн, Бубна и других, дабы они высказали свое мнение об оставшихся ресурсах монархии, а при необходимости отправились с миссией к Наполеону. Все эти лица согласились, что нужно заключать мир, что продолжение войны, хоть и возможное, слишком опасно, что не нужно ждать ни результатов Валхеренской экспедиции, ни вмешательства России, а нужно покориться жертвам, но всё же не таким великим, каких требует Наполеон. Совет также выказал уверенность, что австрийская миссия скверно ведет переговоры и теряет драгоценное время, что в итоге раздражит и рассердит Наполеона, и что если к Наполеону отправить военного с откровенным письмом от императора Франца и просьбой удовлетвориться умеренными жертвами, тот добьется, вероятно, большего успеха, чем дипломаты с их тяжеловесной повадкой.
Мнение совета было принято и в Шёнбрунн решили послать Бубна, адъютанта императора Франца, человека достаточно умного, чтобы сыграть на таких чертах Наполеона, как доброжелательность и сговорчивость, которые легко можно было пробудить, если правильно за это взяться. Таким образом, с одной стороны, австрийская миссия в Альтенбурге должна была выступить с заявлением для протокола, предложив Зальцбург и некоторые другие уступки в Галиции; с другой, Бубна должен был открыться Наполеону, успокоить его насчет незначительности протокольного предложения и убедить предпочесть территории в Галиции территориям в Германии и Италии, чего очень хотелось Австрии, ибо она предпочла бы бросить, таким образом, яблоко раздора между Францией и Россией.
Бубна отбыл в штаб-квартиру Наполеона 7 сентября. Тот был в отъезде, осматривал свои лагеря и принял Бубна по возвращении: встретил его дружелюбно и любезно, как делал всегда, когда обращались к его добрым чувствам, и говорил с крайней откровенностью, которая могла бы сойти за неосторожность, если бы его положение не делало дипломатическую скрытность почти бесполезной. Бубна посетовал на медлительность переговоров и чрезмерность требований Франции, обвинив во всем, впрочем, Меттерниха, который, как он сказал, не умеет вести заседания; воззвал затем к великодушию победителя и завел обычные австрийские речи о том, что Наполеон ничего не выиграет, увеличив Саксонию и Баварию и присвоив себе один-два порта на Адриатике, что лучше бы он договорился с Австрией, привязал ее к себе и увеличил новую Польшу.
«Вы правы, – сказал ему Наполеон, – нам не следует во всем полагаться на наших дипломатов. Если вы решитесь вести дело прямо со мной, мы обо всем договоримся за два дня. Мне и в самом деле нет большой выгоды в том, чтобы доставить лишний миллион населения Саксонии или Баварии. Хотите знать, чего я действительно хочу? Либо покончить с австрийской монархией, разделив короны Австрии, Богемии и Венгрии, либо привязать к себе Австрию тесным союзом. Для разделения корон пришлось бы вновь воевать, и хотя нам, возможно, придется этим и закончить, ручаюсь вам, что я этого не хочу. Меня устроил бы второй план. Но как надеяться на тесный союз с вашим императором? У него, несомненно, есть достоинства, но он слаб, подвержен влиянию окружения. Верное средство добиться искреннего и полного союза, за который я готов заплатить прекрасную цену, – убедить императора Франца отречься и передать корону брату, великому герцогу Вюрцбургскому. Этот благоразумный и просвещенный принц любит меня и любим мной, и у него нет предубежденности против Франции. Ради него я бы немедленно удалился, не потребовав ни единой провинции и ни единого экю, несмотря на то, во что обошлась мне война, и быть может, сделал бы даже больше, вернул бы, возможно, Тироль, который так трудно удерживать Баварии. Но как бы прекрасны ни были эти условия, разве я могу вести переговоры такого рода и требовать отречения одного государя и вступления на трон другого?»
Поскольку Наполеон сопроводил последние слова вопросительным взглядом, Бубна поспешил ответить, хоть и со смущением верноподданного, что император Франц столь предан своему дому, что отрекся бы сию минуту, если бы мог предположить подобное, предпочтя обеспечить целостность империи своим преемникам, нежели сохранить корону на своей голове.
«Если так, – отвечал Наполеон с видимым недоверием, – можете сказать, что я в тот же
Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
