Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
8 сентября 1802 г. для рассмотрения дел, требовавших взаимодействия нескольких министерств или превышавших компетенцию отдельных министров, а также дел по Военному ведомству, требовавших содействия разных министерств или затрагивавших правила по гражданскому управлению, и дел Великого княжества Финляндского, связанных с другими частями империи. Комитет возглавлял председатель, назначаемый императором. Членами Комитета были министры и главноуправляющие, председатели департаментов Государственного совета и (с 1905 г.) его председатель, государственный секретарь, а также сановники, особо назначавшиеся императором. Решения Комитета оформлялись в виде журналов и подлежали утверждению монарха. Делопроизводство Комитета вела его Канцелярия. Упразднен 23 апреля 1906 г. в связи с образованием объединенного правительства в виде реформированного Совета министров.
589
В проекте Указа «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» имелся пункт 3, в котором Николай II повелевал «установить способы привлечения местных общественных учреждений и выбранных ими из своей среды лиц к участию в разработке законодательных предначертаний Наших до рассмотрения их Государственным советом» (цит. по: Ганелин Р. Ш. Российское самодержавие в 1905 г. Реформы и революция. СПб., 1991. С. 36). Следовательно, в дополнение к Государственному совету планировалось образовать особый высший выборный орган, состоящий из представителей земского, городского и дворянского самоуправления.
590
Д. Н. Шипов писал со слов П. Д. Святополк-Мирского: «После этого прошло четыре дня, в течение которых министр вн[утренних] дел ожидал возвращения указа, подписанного государем, но 11 декабря [1904 г.], вечером, получил письмо С. Ю. Витте, извещавшего, что он в этот день был вызван в Царское Село и что государь исключил из указа ту его часть, в которой говорилось о привлечении к законодательной деятельности выборных представителей общественных учреждений. Затем С. Ю. Витте посетил кн[язя] П. Д. Святополк-Мирского лично и так объяснил последовавшее изменение указа. Государь говорил, что его смущает редакция этой части указа, и спросил С. Ю. Витте, как он относится вообще к этому предположению, на что С[ергей] Ю[льевич] отвечал, что он не относится к нему отрицательно, но и не ожидает от его осуществления положительных результатов. Тогда государь зачеркнул эту часть указа и поручил переписать указ за этим исключением. Н. В. Муравьев передавал впоследствии кн[язю] П. Д. Святополк-Мирскому, со слов вел[икого] кн[язя] С[ергея] А[лександровича], будто государь изменил указ по настоянию С. Ю. Витте» (Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 2007. С. 305–306).
591
Версия Д. Н. Шипова, а фактически — П. Д. Святополк-Мирского, с версией С. Ю. Витте, который в мемуарах писал: «Прошло несколько дней, и 11 декабря [1904 г.] утром я получил записочку его величества, в которой он меня просил приехать к нему вечером. Я приехал в Царское Село после обеда. Его величество принял меня, по обыкновению, в своем рабочем кабинете. Войдя в кабинет, я увидел, что его величество находится вместе с московским генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем. Его величество просил меня присесть. Мы втроем сели. Затем его величество обратился ко мне со следующими словами: „Я указ этот одобряю, но у меня есть сомнение только по отношению одного пункта“ (Это именно был тот пункт, в котором говорилось о необходимости привлечения общественных деятелей в законодательное учреждение того времени, а именно Государственный совет.) Его величество сказал мне, чтобы я совершенно откровенно высказал ему свое мнение по поводу этого пункта и дал ему совет: оставить этот пункт или не оставлять. Я ответил государю императору, что указ этот, а в том числе и пункт, о котором его величеству угодно говорить, составлен под моим непосредственным руководством, а посему, по существу, я этот пункт разделяю и считаю, что ныне своевременно пойти на меру, которую этот пункт провозглашает. Что же касается повеления его величества дать ему совет, то я по совести должен сказать следующее: привлечение представителей общества, особливо в выборной форме, в законодательные учреждения есть первый шаг к тому, к чему стихийно стремятся все культурные страны света, т. е. к представительному образу правления, к конституции; несомненно, то будет первый, весьма умеренный и ограниченный шаг по этому пути, но со временем он может повести и к следующим шагам, а поэтому мой совет таков: если его величество искренне, бесповоротно пришел к заключению, что невозможно идти против всемирного исторического течения, то этот пункт в указе должен остаться; но если его величество, взвесив значение этого пункта и имея в виду, — как я ему докладываю, что этот пункт есть первый шаг к представительному образу правления, — со своей стороны находит, что такой образ правления недопустим, что он его сам лично никогда не допустит, то, конечно, с этой точки зрения осторожнее было бы пункт этот не помещать. Во время этого разговора зашла речь о земских соборах. Я высказал убеждение, что земские соборы это есть такая почтенная старина, которая при нынешнем положении неприменима; состав России, ее отношения к другим странам и степень ее самосознания и образования и вообще идеи XX и XVI вв. совсем иные. Когда я высказал свое мнение, его величество посмотрел на великого князя, который, видимо, был доволен моим ответом и одобрил его. После этого государь сказал мне: „Да, я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа, и поэтому я последую вашему совету и пункт этот вычеркну“. Затем он встал, очень меня поблагодарил. Я откланялся государю и великому князю и с указом, в котором был вычеркнут этот пункт (а впоследствии утвержден государем), вернулся в Петербург» (Из архива С. Ю. Витте. Т. 1. С. 662–663).
592
Передавая рассказ П. Д. Святополк-Мирского, Д. Н. Шипов писал: «Государь, изъявив согласие на обсуждение вопроса в совещании, наметил следующих лиц: О. Б. Рихтера, гр. И. И. Воронцова-Дашкова, А. С. Ермолова, Н. В. Муравьева, гр. Д. М. Сольского, Э. В. Фриша и П. П. Гессе. Кн. П. Д. Святополк-Мирский спросил, не признает ли Е[го] И[мператорское] В[еличество] нужным пригласить к участию в совещании К. П. Победоносцева и С. Ю. Витте. Относительно первого государь сказал, что К. П. Победоносцев будет говорить все то же, что он говорит постоянно и что все знают, а относительно второго отозвался, что С. Ю. Витте — франкмасон и ничего определенного не скажет. Кн. П. Д. Святополк-Мирский просил о приглашении Витте, и государь согласился». С. Ю. Витте, беседуя после этого с П. Д. Святополк-Мирским, «не соглашался с предположениями министра вн[утренних] дел и находил, что если перемена в государственном строе необходима, то лучше прямо перейти к конституции» (Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 2007. С. 303). Следовательно, в данном случае В. А. Маклаков пересказывает версию Д. Н. Шипова.
593
преувеличение (фр.).
594
Такого предложения в записке С. Ю. Витте нет, хотя в целом В. А. Маклаков передает ее логику верно. См.: Витте С. Ю. Самодержавие и земство. Stuttgart,
Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
