— Это была атомная бомба.
— И она перемещалась прямо вниз?
— Да, совершенно точно.
— На какой высоте от земли это было?
— По меньшей мере, семьдесят пять миль.
Наступила пауза, затем голос прокурора зазвучал угрожающе:
— Капитан Морлэйк, вы слышали заключение экспертов о том, что любая бомба, нацеленная из какой угодно точки с поверхности Земли, на такой высоте движется только по параболической кривой?
— Я слышал эти показания.
— И какое вы сделали заключение из этих показаний?
Морлэйк был тверд:
— Еще совсем недавно я был убежден, что наши ученые ракетчики выше своих коллег в любой другой стране. Теперь я знаю, что нас обошли.
— Итак, это ваше единственное заключение в связи с гибелью сорока миллионов американцев: «Нас обошли»?
Морлэйк с трудом проглотил слюну, но сдержал себя.
— Я, возможно, неправильно выразился. Что же касается бомбы, то она шла точно вниз.
— Может быть, вы подумаете еще, капитан?
Прозрачный намек. Морлэйк знал, чего от него хотят. За то короткое время, что длилось расследование, у обвинения появилось несколько «блестящих» идей. Накануне вечером к нему пришли с рисунками гипотетических траекторий бомб. Каждый рисунок был выполнен на карте мира, на которой были отмечены три различные точки запуска. Если бы он согласился с тем, что бомба немного отклонялась в одном из указанных направлений, он стал бы героем.
— У вас еще есть возможность, — сказал военный прокурор, — оказать огромную услугу своей стране.
На душевные муки Морлэйка было жалко смотреть.
— Прошу меня понять, — наконец произнес он с замиранием сердца, — но я не могу изменить своих показаний. Она шла точно вниз.
Приговор гласил: тридцать лет тюремного заключения, — и ему, надо думать, еще повезло. За тот месяц, пока шло следствие, людей вешали на фонарных столбах, и процессы о подрывной деятельности вырастали как грибы на земле страны, которая не могла понять, кто же на нее напал.
* * *
Утром, на сорок девятый день своего заключения, Морлэйк, как обычно, надел рабочую одежду. Он уже почти забыл о том, что делал когда-то кроме этой работы, которая стала основной частью его жизни. Отправляясь завтракать, он мельком взглянул на доску объявлений, где вывешивались дневные наряды на работу. Вспашка восточного поля. Посадка картофеля в долине. Ремонт восточного забора. Очистка конюшен. Перевозка корма в новый коровник. Обычный расклад, в котором отсутствовала одна мелочь: его фамилии не было ни в одном наряде. Сразу же после завтрака он доложил об этом сержанту.
— Хорошо, отправляйся на картошку.
Морлэйк отошел, ворча себе под нос, что в следующий раз он обратится в контору, где составляются рабочие наряды. Дело было не в том, что ему не нравилась работать, нет, он всегда был в хорошей физической форме, и его организм был настолько безукоризненно сбалансирован, что во время службы в военно-воздушных силах его способность противостоять перегрузкам считалась одной из лучших. Теперь же он чувствовал себя даже более здоровым, бодрым, сильным и ценил жизнь. Но он не любил сажать картофель. Армейская ферма использовала устаревший, примитивный метод посадки, когда за каждой картофелиной надо было наклоняться до самой земли… К полудню он был взмокшим и усталым.
Обед в середине дня привозили в поле. Люди располагались прямо на траве, сидя на корточках с мисками и чашками. Их разговоры были такими же, как и в предыдущий день, и в день перед этим, и так каждый раз до бесконечности — бомбы, бомбы…
— Эй, ты слышал, что сказал этот новичок про кого-то, кто вылез из уцелевшего здания в Нью-Йорке?
— Один чудак со Среднего Запада говорит, что эти бомбы могли прилететь с Луны.
— Это китайцы, провалиться мне на месте…
— Я бы поставил на Россию…
— Черт побери, если бы я был генералом Уэйном в Берлине, я бы…
Сержант, командующий ими, лениво встал на ноги.
— О’кей, генералы, встать и приниматься за картошку, пока в ней не завелись черви.
Рабочий день продолжался как обычно. Около четырех часов из тумана, скрывающего строения фермы в пяти милях на север, вынырнул автомобиль. Он не спеша двигался по грунтовой дороге, исчезая за деревьями и в оврагах, а потом снова оказываясь на виду, каждый раз он выныривал все ближе, вызывая недоумение как у сержанта, так и у заключенных. Сержант с капралом медленно вышли на дорогу и стали ждать приближающийся транспорт.
— Выпрямиться, нагнуться, выпрямиться, нагнуться, — оставшаяся охрана зорко следила за тем, чтобы работа продолжалась. Плуги вгрызались в землю, закрывая клубни картофеля влажными пластами. Лошади чавкали в мокрой земле и размахивали хвостами. Одна из них с шумом выпустила струю.
— Выпрямиться, нагнуться, выпрямиться, нагнуться…
Морлэйк, мокрый от пота и тяжело дышащий, в промежутках между ритмичными движениями бросал взгляд на приближающийся автомобиль, продолжая думать о своем.
Из различных статей и редакторских колонок в газетах, которые он успел прочитать в библиотеке на ферме, только одна, как показалось Морлэйку, содержала здравую идею: целью бомбардировки было не разрушение страны или ее покорение, а просто изменение политической системы. Убрав со своего пути горластых, шумных, высокообразованных, разбирающихся в политике людей из американских городов мирового масштаба, изолированные сейчас аграрные группы смогли бы захватить власть. Любое капиталистическое государство в мире воспользовалось бы рынками сбыта, которые освободит американская индустрия. И десятки коммунистических государств могли быть заинтересованы в прекращении американского влияния в Европе, Африке и Азии. Если враг не будет обнаружен в течение еще нескольких лет, выбранные представители осторожных аграрных партий, вероятно, не осмелятся отомстить. Старые замашки уже дают о себе знать. Юг восстановил в должности Джима Кроуимса. И никто его не остановил. Об агрессоре известно только три факта: он существует; он не оставил никаких следов в своей стране; и он сбросил бомбу точно вниз по меньшей мере на один город. К сожалению, единственным человеком, утверждающим последнее, был Роберт Морлэйк, и поэтому его единственной мыслью является то, что бомбы, скорее всего, были запущены с Луны… Морлэйк криво усмехнулся. Он представил себе, как пытается убедить остальных, что для того, чтобы узнать имя врага, надо отправиться на Луну.
— Морлэйк! — услышал он окрик.
Морлэйк медленно выпрямился и повернулся. Это был капрал, который отправился вместе с сержантом к автомобилю. Машина круто разворачивалась неподалеку. Морлэйк отдал честь.
— Слушаю, сер!
— Вас хотят видеть в управлении. Оказывается, вам не надо было выходить утром на работу. Поехали.
