В 1632 г. в дворцовую церковь королевы Генриетты Марии католики стали водить крестить детей. При Карле I католицизм при дворе стали терпеть в беспрецедентных масштабах, но большинство католиков по стране подвергалось финансовому давлению даже в большем объеме, чем это было ранее — из преследований католиков английские власти стали извлекать, в первую очередь, экономическую пользу. При Карле I были казнены только трое католиков.
Активнее всего действовали в качестве пропагандистов католицизма в придворных кругах Эндимион Портер и его жена Оливия, служившие в свите короля и королевы. Этих лиц и их окружение Дж. Эйвлинг называет «беспутной маленькой бандой, стремившейся заниматься католической прозелитизацией» (муж и жена Портеры, Уолтер Монтагю, Тоби Мэтью, сэр Кенельм Дигби) и прикрывавшейся именем королевы. Те, кого они смогли обратить, считает Дж. Эйвлинг, «были очевидными психологическими и моральными отщепенцами по сравнению с убежденными протестантами». Обращенные при дворе католики не отличались высокими моральными достоинствами, о чём папские агенты сообщали в Рим. Придворный католицизм, считает Дж. Эйвлинг, «был и грозным, и хрупким, и рассчитать его политическое влияние было трудно». Отношение Карла I к католицизму, по словам Дж. Эйвлинга, было смесью терпимости и острого раздражения, поскольку короля раздражала суеверная набожность Генриетты Марии. Принцы Карл и Яков имели англиканские наклонности, и только в конце жизни повернулись к католицизму. Генриетта Мария чувствовала, что её основным соперником во влиянии на короля является группировка Лода. Лод, отмечает Дж. Эйвлинг, осознавал растущую силу идеологии католической Контрреформации и стремился спасти англиканский протестантизм и Карла I, предотвратить волну обращений в католицизм. Лод планировал реформировать англиканство и, по словам Дж. Эйвлинга, интегрировать в англиканство всё то позитивное, что можно было взять из католицизма с протестантской точки зрения. Сторонники Лода утверждали, что настоящее англиканство является чистым католицизмом времён первоначального христианства, подчёркивали значение епископата, священства, Евхаристии, алтарей, исповеди. Генриетта Мария, считает Дж. Эйвлинг, не обладала необходимой учёностью и духовностью, чтобы убедительно воздействовать на группировку Лода — «она не была интеллектуальной католичкой». Окружение королевы, пытавшееся вести католическую прозелитизацию, сталкивалось с противодействием при дворе со стороны лодианской группировки — между ними происходила настоящая борьба в целом по стране и в церкви. Пользуясь некоторым расположением к католицизму при дворе, католики-предприниматели пытались получить контракты и лицензии. В 1630-е гг. пуритане вели кампанию против «папистского мыла», так как королеве с Эндимионом Портером удалось получить патент и передать монополию на варение мыла синдикату, состоявшему главным образом из католиков, но с участием также некоторых протестантских предпринимателей. К 1640 г. в палате лордов, наряду со 140 протестантами, заседали около 40 католиков. Случилось так, что англиканская партия высокоцерковников во главе с Лодом в глазах общественного мнения была заодно с королевой и её католическими сообщниками, а в действительности они были врагами.
Увеличение числа католических пэров было следствием торговли титулами после 1603 г. Треть таких новых титулов у католиков имела пониженный шотландский и ирландский статус. В борьбе за должность принадлежность пэра к числу католиков всё же была недостатком — католиков терпели при условии, что они были согласны с существованием протестантской власти в стране. При Карле I пэры-католики занимали некоторые важные государственные должности: Томас Хауэрд, граф Эрандел, был графом-маршалом Англии (это глава пэрства и официальный защитник прав и привилегий пэрства), при этом не исповедуя католицизм открыто. Его старший сын лорд Мэлтраверс был депутатом парламента, членом Ирландского совета, лордом-лейтенантом Суссекса, членом Суда Высокой Комиссии, и ему пожаловали право на создание колонии Каролина в Америке. Крупными католическими магнатами были Генри Сомерсет, пятый граф и первый маркиз Вустерский, и Джон Паулет, пятый маркиз Винчестерский. Остальные католические пэры были незначительными фигурами. Численность католического пэрства несла также и потери — графы Петерборо, Карнарвон и третий лорд Фэрфакс были в детстве обращены в протестантизм Судом по опекунству и протестантскими родственниками. Если пэр-папист умирал, не оставив сына, этот пэрский титул мог исчезнуть или перейти к наследнику-протестанту. Не было также стабильности в верованиях самих пэров и их наследников, но в среде аристократии продолжала сохраняться, по словам Дж. Эйвлинга, своеобразная «очарованность католицизмом». Одним из факторов, влиявших на распространение католицизма, стали религиозные сомнения некоторых протестантов, испытывавших страх перед индивидуальной судьбой, пугавшихся распространения скептицизма в обществе. Религиозный поэт Джон Донн рассматривал тягу к католицизму как «снобизм среди аристократии». Карл I считал, что наиболее подходящим исповеданием для консервативного джентльмена является англиканство, а католицизм и пресвитерианство имеют подрывные черты и могут разрушить естественное устройство общества.
Дж. Эйвлинг отмечает, что в 1630-е гг. английское католическое сообщество держалось в стороне от того, что происходило в политической жизни Англии. Во время «епископской войны» против шотландцев в 1638 г. северные католики в Англии не хотели помогать королю. С началом гражданской войны многие крупные католики тоже неохотно становились на сторону короля. Большинство пэров и джентри-католиков заняли нейтральную позицию во время гражданской войны.
Накануне гражданской войны в Англии был силён страх перед католицизмом, но никто не знал даже приблизительно, сколько в Англии католиков. В эпоху Елизаветы массовое сознание, как считают историки, тоже зачастую преувеличивало единство, сплоченность и конспиративный характер деятельности английских католиков. Главными виновниками всех дурных намерений католиков считали влияние папы и иезуитов, что в некоторой степени снимало часть вины с самих английских католиков, и в Англии не утвердилось мнение о том, что все сплошь католики — предатели, так что в ряде местностей рекузанты вполне мирно уживались с протестантами. Яков I намеренно заявлял публично, что католиками являются некоторые из его самых преданных подданных. Англичане считали коварство иезуитов столь многогранным, что в середине XVII в. Уильям Принн даже предполагал в появлении различных политических и религиозных радикалов, в том числе левеллеров, католическую провокацию.
Антикатолицизм стал отчетливо нарастать в 1640–42 гг.: высказывались предположения, что в Лондоне, Норидже, Бристоле, Ньюкасле и Йорке организованы папистские заговоры. В мае 1640 г. были попытки нападений на королеву, её священников, на папского представителя в Англии, на джентри-католиков, и происходили волнения в воинских частях, которыми командовали католики, в результате чего два офицера-католика были убиты в Беркшире и Глостершире.
Как отмечает А. Дюре, многие католики отнеслись к начавшейся гражданской войне безразлично. К.Дж. Линдли утверждал, что значительная часть английских католиков во время гражданской войны стремилась сохранить нейтралитет. П.Р. Ньюмен подсчитал, что около трети офицеров в королевской армии во время гражданской войны составляли католики. Деятельность английской католической миссии во время гражданской войны была дезорганизована.
